Флоринда Доннер

Жизнь-в-сновидении (Часть 1)

увидел меня в горах.

-- Кроме того, ложь, что твой друг Гумерсиндо -- сын

Эванс-Притчарда, -- добавила я, прежде чем он оправился от

удивления, вызванного нашей встречей. -- Не так ли?

Он сделал умоляющий жест, чтобы я больше ничего не

говорила. Казалось, что он ни капли не смущен. Но в его глазах

было такое простое и неподдельное любопытство, что мой

праведный гнев быстро улетучился. Он мягко взял меня за

запястье, словно опасаясь, что я уйду.

Когда его беседа со студентами закончилась, он молча повел

меня к уединенной скамейке, которая стояла в тени огромной

сосны в северной части кампуса (в США -- название студенческого

городка (прим. ред.)).

-- Все это так странно, что я воистину теряю дар речи, --

сказал он по-английски, когда мы сели. Он смотрел на меня так,

словно все еще никак не мог поверить, что я сижу рядом с ним.

-- Я не думал, что когда-либо снова с тобой встречусь, --

продолжил он задумчиво. -- После того, как мы расстались, мы с

моим другом -- кстати, его зовут Нестор -- долго говорили о

тебе и пришли к выводу, что ты была полупризраком. -- Тут он

внезапно перешел на испанский и сказал, что они даже вернулись

на то место, где мы расстались, надеясь найти меня.

-- Почему ты хотел меня найти? -- спросила я по-английски,

уверенная, что в ответ он скажет по-английски, что я ему

понравилась.

По-испански невозможно сказать, что кто-то кому-то просто

понравился. Ответ должен быть более явным и вместе с тем более

точным. В испанском можно либо выразить хорошее отношение -- те

caes bien, либо изобразить всеобъемлющую страсть -- те gustas.

Мой откровенный вопрос поверг его в долгое молчание.

Впечатление было такое, что у него внутри идет борьба --

говорить или не говорить. Наконец он сказал, что наша с ним

встреча в тумане в тот день произвела в нем основательный

переворот. Когда он это говорил, на его лице был написан

восторг, затем он голосом, в котором звучало глубочайшее

благоговение, добавил, что когда он увидел меня в лекционной

аудитории, ему чуть конец не пришел.

-- Почему? -- спросила я.

Он задел мое самолюбие. Тотчас же я об этом пожалела,

поскольку была уверена, что он собирается мне сказать, что по

уши влюблен в меня. А это будет чересчур волнующее признание, и

я не найдусь, что ответить.

-- Это очень длинная история, -- промолвил он, все еще

погруженный в задумчивость. Он скривил губы, как будто говорил

сам с собой, репетируя то, что собирался произнести.

Я узнала характерные признаки, когда мужчина готовится

сделать выпад.

-- Я не читала твоих работ, -- сказала я, чтобы направить

его в другое русло. -- О чем они?

-- Я написал пару книг о магии, -- ответил он.

-- О какой магии? О шаманстве, спиритуализме или о чем?

-- Ты знаешь что-нибудь о магии? -- спросил он с нотками

ожидания в голосе.

-- Конечно, знаю. Я рядом с этим росла. Я провела

значительное количество времени в прибрежной части Венесуэлы --

эта область славится своими магами. В детстве большую часть

летних месяцев я проводила в семье ведьм.

-- Ведьм?

-- Да, -- подтвердила я, польщенная его реакцией. -- Моя

нянька была ведьмой. Это была негритянка из Пуэрто Кабелло. Она

заботилась обо мне, пока я не стала подростком. Мои родители

работали, и когда я была ребенком, они с радостью оставляли

меня на ее попечении. У нее гораздо лучше выходило

присматривать за мной, чем у любого из моих родителей. Она

предоставляла мне возможность делать все, что я захочу. Мои

родители, естественно, позволяли ей брать меня с собой куда

угодно. Во время школьных каникул мы с ней отправлялись

навестить ее семью. Это была не кровная семья, это была семья

ведьм. И хотя мне не разрешалось принимать участие ни в одном

из их ритуалов и сеансов транса, я там немало увидела.

Он посмотрел на меня с любопытством, словно не верил своим

глазам. Затем спросил с лукавой улыбкой:

-- А что говорило о том, что она -- ведьма?

-- Все. Она убивала цыплят и предлагала их богам в обмен

на их благосклонность. Она и ее знакомые ведьмы и колдуны --

мужчины и женщины -- танцевали до тех пор, пока не впадали в

транс. Она произносила тайные заклинания, в которых была

заключена сила, способная излечить ее друзей и навредить ее