Марк Аврелий

Размышления

ли ты что-нибудь, что стоило бы

этого?

46. С человеком никак не может произойти то, что не есть человеческое дело, как и

с быком случается только бычье, с виноградом - виноградное и с камнем то, что

свойственно

камням. А если со всяким случается то, к чему оно и привыкло, и

рождено, что тут негодовать? Общая природа не принесла тебе

ничего, что непереносимо.

47. Если тебя печалит что-нибудь внешнее, то не оно тебе досаждает, а твое о нем

суждение. Но стереть его от тебя же зависит. Ну а если печалит что-нибудь в твоем

душевном складе, кто воспрепятствует тому, чтобы ты исправил основоположение? Если

же ты все-таки опечален, не делая того, что представляется тебе здравым, не лучше ли

делать, чем печалиться? - Но тут

препона из крепких. - Тогда не печалься, не в тебе, значит,

причина неделания. - Так ведь жить не стоит, если это не

делается. - Тогда уходи из жизни благожелательно, как умирает

и тот, у кого делается, - да с кротостью перед препоной.

48. Помни, что необоримо становится ведущее, если, в себе замкнувшись,

довольствуется собой и не делает, чего не хочет, даже если неразумно противится. Что уж

когда оно само рассудит о чем-нибудь разумно, осмотрительно! Вот почему твердыня

свободное от страстей разумение. И нет у человека более крепкого прибежища, где он

становится неприступен. Кто этого не усмотрел - тот невежда, кто усмотрел, да не

укрылся -

несчастный.

49. Не говори себе ничего сверх того, что сообщают первоначальные

представления. Сообщается, что такой-то бранит тебя. Это сообщается, а что тебе вред от

этого, не сообщается. Вижу, что болен ребенок. Вижу; а что он в опасности, не вижу. Вот

так и оставайся при первых представлениях, ничего от себя не договаривай, и ничего тебе

не деется. А еще лучше договаривай, как тебе все знакомо, что случается в мире.

50. Огурец горький - брось, колючки на дороге - уклонись, и все. Не

приговаривай: и зачем это только явилось

такое на свет? Потому что посмеется над тобой вникающий в

природу человек, как посмеются плотник и скорняк, если осудишь

их за то, что у них в мастерской видны стружки и обрезки

изделий. Так ведь у них же есть хоть, куда выбросить это, а у

всеобщей природы ничего нет вне ее, и в том-то удивительность

ремесла, что определив себе границы, она преобразует в самое

себя все, что кажется изнутри гибнущим, устаревающим, ни на что

не годным, а затем прямо из этого делает другое, молодое, так

что не надобно ей запаса извне, не нужно и места, куда

выбросить хлам. Она, значит, довольствуется своим местом, своим

материалом и собственным своим ремеслом.

51. И в делах не теряться, и в речах не растекаться, и в представлениях не

блуждать, душе не сжиматься вдруг или же из себя выскакивать; и в жизни досуга не

потерять.

Убивают, терзают, травят проклятиями. Ну и что это для чистоты,

рассудительности, здравости и справедливости мысли? Как если бы кто стоял у

прозрачного, сладостного родника, и начал его поносить. Уже и нельзя будет пить

источаемую им влагу? Да пусть он бросит туда грязь, а то и хуже - вода

быстро рассеет все это, размоет и ни за что этим не

пропитается. Как бы и тебе не колодцем быть, а таким вот

родником?! - Если всякий час будешь соблюдать благородство -

доброжелательное, цельное, скромное.

52. Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам. А кто не знает, для чего он

рожден, не знает, ни кто он, ни что такое мир. А кто опустит что-нибудь из этого, не

скажет и того, для чего сам он родился. Так кем же, скажи, представляется тебе тот, кто

избегает или гонится за шумом похвал от тех, кто не знает, ни где они, ни кто такие?

53. Хочешь ты, чтобы тебя хвалил человек, который за один час трижды себя

обругает? хочешь нравиться тому, кто сам себе не нравится? Или нравится себе тот, кто

раскаивается почти во всем, что делает?

54. Как дыхание соединяет тебя с окружающим воздухом, так пусть разумение

соединяет с окружающим все разумным, потому что разумная сила разлита повсюду и

доступна тому, кто способен глотнуть ее, не менее, чем воздушное доступно тому, кто

способен дышать.

55. Порок вообще миру никак не вредит, а в частности никак другому не вредит, и

вреден только тому, кому вверено и удалиться от него, чуть только он этого пожелает.

56. Для моей воли воля ближнего столь же безразлична, как тело его и дыханье.

Ибо хотя мы явились на свет прежде всего друг ради друга, однако ведущее каждого само