Порой выскакивает слово, значение которого я сам не понимаю. Так пришло слово «сочатие», видимо, свилось из двух слов: сочинять и зачинать. Сочинать. – Сочать. – Сочатие. Чудесный миг сочатия. Слово представляется мне соцветием из белой и лиловой сирени. «Со» – белое, а «ча» – лиловое. Почему так? Может быть, «сочатие» – это творческое зачатие, в котором соучаствуют двое? Но и в обычном зачатии участвуют двое. Что такое «сочатие»? Ещё не знаю. Но десять лет назад мне казались безадресными, безобъектными и такие слова, которые впоследствии стали приобретать референтов. Как есть множество явлений ещё не означенных, так есть и множество виртуальных знаков, ещё не «оявленных», не успевших обзавестись означаемыми. Да ведь и слова, уже наличные в языке, постепенно приобретают новые значения, расширяют круг означаемых. Так что иногда слова забегают вперёд, а смыслы потом подтягиваются» (Эпштейн М.Н. Дар слова 211 (281). Проективный лексикон русского языка. 04.05.2008. URL: https://subscribe.ru/archive/linguistics.lexicon/200805/04085900.html).↩︎
Хомский Н. Язык и мышление / Пер. с англ. Б.Ю. Городецкого; под ред. В.В. Раскина с предисл. В.А. Звегинцева. – М.: Издательство Московского университета, 1972. – 122 с. – С. 23.↩︎
Ср.: М.Н. Эпштейн: «Можно ли расширить выразительные средства языка? Не речи – это делают поэты, писатели, ораторы – но именно языка? Само разделение между языком и речью было проведено меньше века назад – Ф. де Соссюром. Язык был впервые выделен из речи, поднят над нею (может быть, незаслуженно). И вот для меня язык, именно в его отличие от речи, стал главной заботой – не только исследовательской, но и, так сказать, писательской. Писать язык. Не речи писать на языке, но писать сам язык, в бесконечности его выразительных средств. Мне хочется, чтобы язык был счастлив, расторможен, чтобы жизнь совершалась в его словах, чтобы росла и пела каждая его клеточка. В сущности, это очень странное занятие, и я до конца не понимаю, почему вот уже восемь лет живу с этой задачей и стараюсь еженедельно её выполнять. Кто и когда писал язык? Писали речи и тексты на языке: диалоги Платона, драмы Шекспира, трактаты Канта, романы Толстого… Как может язык, принадлежащий всем и никому, объемлющий все возможности речи, быть сам по себе предметом писательской деятельности? Как можно производить язык, – не опосредованно, через речь, но прямо обращаясь к структуре языка, к его сверхчеловеческому организму, явно сотворенному свыше или чудесно самоорганизованному? Не безумно ли это: писать язык, говорить язык? Сочинять в жанре не романа или трактата, но лексического поля, грамматической модели, языковой системы? Но если можно слушать и читать язык, как это делают исследователи: лингвисты, лексикографы, составители грамматик и словарей, – то почему нельзя говорить и писать язык, т. е. собеседовать с ним, сотворить ему? Если мысль вышла на уровень восприятия и понимания языка как целого, то почему этой мысли должно оставаться только пассивно–читающей? Почему, читая язык, нельзя его писать, дописывать и переписывать? Таковы мои сомнения и вопрошания об этой странной деятельности языкотворчества в его отличие от речетворчества, – о возможности самой этой позиции в культуре, в семиосфере» (Эпштейн М.Н. Дар слова 211 (281). Проективный лексикон русского языка. 04.05.2008. URL: https://subscribe.ru/archive/linguistics. lexicon/200805/04085900.html).↩︎