47
Метадиспозиция. Исследование скрытого речевого процесса, автоматизированного в той степени, в какой неразличение между речью и языком доведено до диалектической патологии, означает трансгрессию на уровень метапозиции, поминки по которой справил самый последний интеллектуал (парадигмальная борьба субъект(ив)ной модели речи (например, «В начале было Слово») с объект(ив)ной моделью языка (прото–письменность Дерриды) оказывается профанной в том смысле, в каком субъект(ив)ная модель языка (например, индивидуальный язык Витгенштейна) и объект(ив)ная модель речи (например, Божественное Откровение) релевантны философии (анти)языка, понимаемой в качестве свободы от плана выражения; потребность заменить язык в «чистом мышлении» на иной субстрат плана содержания отвечает за (анти)языковой от ворот поворот – перформативную номинацию101). (Анти)Язык представляет собой метапозиционную модель языкоречи, благодаря которой отсутствует различие между божественной номинацией, называющей вещи по их образу и подобию, и человеческой номинацией, называющей вещи по своему образу и подобию (антиязыковая нужда вызывает антисловесный зуд – бегство в бессознательный приют языка, составленный из антисанитарии лаканизма; с иной стороны, языковое галлюцинирование, под стать Гиренку, подталкивает к тому, чтобы примириться с безъязыкой нуминозностью, а в перспективе – ограничиться автоматизированным косноязычием; изощрение в (анти)языковой свободе (например, в прецеденте деантропоморфизации языка) является моментом истолкования человека в качестве машины манипуляции, в которой галлюцинациям отводится сублимирующая роль (разновидность ментальной терапии), а языковому мышлению – перформативный парадокс, заключающийся в подкреплении деконструкции логоцентризма). Претензия Гиренка к тому, что мысль в языке не от языка, а от самой мысли, отдаёт тем комплексом вины, который находит для себя алиби либо в косноязычии, либо в косномыслии (вместо машин галлюцинации, которые в трактовке Гиренка оказываются вымаранными филогенезом, а в приближении к антропологическому водовороту – аутической запрограммированностью (аутические автоматы?), в распоряжении философии (анти)языка оказываются машины манипуляции, ржавеющие по мере амортизации языка). Если обобществить хотя бы «внешнюю речь про себя» Гиренка, отсрочив в нерукоподаваемые аплодисменты его язык мышления (с прицелом на автоматическую речь), то удастся увидеть, насколько его дословное не укоренено в досмысловом, а является дефектом не столько косномыслия, сколько косноязычия, манипуляция с которым выдаёт телепатическую нищету (грёза Гиренка о сверхъязыковом мышлении по ту сторону языка вопрошает о том, каким образом можно избавиться от рецидива гулкого молчания, а главное – от панацеи для языка).