'Танец журавля', как алгоритм Лабиринта, также должен иметь троичную структуру - Аид-Земля-Небо. Создать и обучить танцу мог только Дедал - искусный мастер-наставник.
4. Этимология слова 'Лабиринт'.
Лабиринт - храм Зевса Лабрандского на Крите, т.е. Labrynthios, поскольку основным символом и атрибутом этого Зевса является топор (по греч. - labrys)(10). Также слово 'лабиринт' связывают с 'ladyrinthos' от 'большого кружения' входа в него в виду темноты и извилистости его путей, - в результате изменения звука 'г' на 'б'. В этом значении слово лабиринт употребляется относительно запутанной речи, из которой никто не может выбраться(11). Лабиринт, как запутанная речь - это слово мастера наставника перед входом в лабиринт. Неважно, что он говорит, важно как.
5. Лабиринт как обряд инициации.
Ю.В. Андреев считает, что идейно-фигуративная схема лабиринта типологически близка, например, сказке 'Мальчик с пальчик и его братья', или сказкам с похищениями в русской традиции(12). Эта необходимость прохождения, преодоления различных препятствий, встречи с чудовищами, с приведениями, великанами и т.д. Герой для того, чтобы вернуться домой, должен пройти 'огонь воду и медные трубы'. И он возвращается, но уже с приобретенными новыми качествами (Иван-дурак - Иван-царевич). Т.е., проходя через эти испытания в сказочных пространствах, герой приобретает качества этих пространств, их мудрость, если, конечно, остался в живых. Смерть там всегда самый живой и реальный персонаж. Тезей был 'курос' - неженатый безбородый юноша. Он и его спутники перед входом в лабиринт получают наставления мастера Дедала. Это алгоритм Лабиринта - 'танец Журавля' - танец судьбы.
В этом контексте Дедал близок Гермесу - вестнику богов, проводнику вереницы теней, покидающих Землю в поисках новой обители, возможно тоже временной, или вечной. Наличие 'ключа' от Лабиринта, переданного мастером Тезею, присутствует информация о 'нити Ариадны', или венце, сделанном из драгоценных камней и металлов Гефестом, с помощью свечения которого Тезей вышел из лабиринта(13). Сакральный 'танец живых мертвецов' (отправляющихся в царство Аида) - 'танец Журавля' имеет еще одно значение - священное самоубийство. 'Полет мимо Белой скалы' (Сапфо совершила самоубийство полетом с Левказской скалы)(14).
Аналогичные схемы испытания существуют и у других народов. Например, у папуасов Новой Гвинеи кульминация инициации - мнимое пожирание подростков чудовищем, играющем в этой церемонии двоякую роль злобного демона смерти и благостного покровителя и опекуна молодежи, которая, пройдя через его утробу как бы погибает, но затем рождается для новой жизни в новом качестве(15).
В средневековом Китае монахи буддийских и даосских монастырей, пройдя курс обучения, должны были пройти через 'галерею смерти' - лабиринт, оборудованный различными ловушками и вооруженными манекенами. Здесь было только два выхода: победа или смерть(16). Подобного рода практики имели основание в философии буддизма и даосизма. Вот как об этом пишет В.В. Малявин: 'Подлинная жизнь оказывается чем-то превосходящим статистическую данность 'жизни' как логической сущности, неким апофеозом, избытком животворящей силы жизни. И не случайно в 'Ицзинь' реальность космического потока перемен определяется посредством удвоения понятия жизни, получая значение 'животворения живого' ('шен-шен'). Между тем, такая жизнь не может не включать в себя свое отрицание, свою антитезу. И действительно, даосская формула гласит: 'Животворящая жизнь - не жизнь.' Жизнь, слитая с порождением, осуществляет себя в самоотдаче, в самоопределении. Даосское понимание жизни наследует архаической символике дара, как высшей ценности (в сущности, только жизнь и может стать даром). Было бы ошибкой думать, что речь идет о передаче чего-то от имущего к неимущему. В соответствии с принципом целостности афроим дарующий есть символ (именно: тайный опознавательный знак) жизни того, кто принимает. Дар жизни не означает накоплений: к подлинной жизни 'ничего нельзя прибавить', - утверждает Чжуань-цзы. Напротив, он есть чистая трата, трата без расходования, удостоверяющая присутствие в обыденной жизни верховной жизненной силы. И не будет удивительным узнать, что истинная жизнь является через смерть, что она гнездится в том, кто 'отрекается от жизни' и уподобился 'остывшему пеплу', а идеальные люди древности, по Чжуань-цзы, 'давали и ничего не требовали взамен'. В трактате 'Гуань-Инь-цзы' записано: 'Умей прозреть семя духа и долго жить. Умей забыть семя духа и превзойти жизнь. Жить по даосски