Становится спокойнее, открываю глаза, восприятие четче и ярче. Текстура тюля, блики окна, тени комнаты. Ник с бутылкой воды и стаканом. Аромат его парфюма, идеально заправленная кровать, шорох моего платья.
– Ты как? – замечая мое состояние, спрашивает баритон и возвращает в «здесь и сейчас».
А я уже нормально, действительно нормально. Ничего критичного, ничего невероятного, ничего, что нельзя пережить. Просто жизнь с нотками желания обладать, послевкусием ревности и приправой из страха одиночества. Даже если бы у меня не было миссии и сжатых сроков, я бы чувствовала этот винегрет из эмоций. «Скафандр» запрограммирован на программу эволюции, где быть одному значит – не помогать сохранению жизни. Если не продолжаешь род – не выполняешь программу, и включается лампочка, как машина с низким уровнем масла. Сколько не сопротивляйся, тело найдет способ привлечь внимание. Не отреагируешь – покажут демо-версию последствий: сначала тревожность и панические атаки, а если и это не сработает – запустят депрессию. То, что отвлекает от программ эволюции, станет безвкусным, бесцветным, бессмысленным. Если и это проигнорируешь – активируется программа самоликвидации. «Скафандр» начнет ломаться. Либо везде понемногу, либо в одном месте, но сильно. Тебя пытаются «включить» в процесс. Тело чудом исцелится, когда вернется смысл быть здесь. А если появятся еще и действия во благо человечества, то эволюция вознаградит приятными бонусами в виде гормонов радости. Океан, разлитый по бутылкам, остается океаном. Душа в теле остается вечностью.
Ник садится напротив меня на кровать, подложив под себя одну ногу. Он трет руками лицо, закусывает нижнюю губу. Это, конечно, волнение, но моя Богиня от таких визуальных образов перешла в отряд поддержки.
– Не знаю, с чего начать.
– Сначала, – говорю серьезно, но мы оба чувствуем, что это шутка, и чуть отпускаем напряжение.