– Как ты… – он не успевает задать вопрос, отвлекаясь на телефон. На экране высвечивается «Диана», и серые глаза вспыхивают. Не сказав ни слова, он в несколько шагов скрывается за входной дверью, а я чувствую тяжесть бетонной плиты на плечах. Заставляю себя жевать ставшие безвкусными драники, внутри разворачивается срочное собрание субличностей.
«Размажь его по стенке», – надрывно кричит субличность в образе Жириновского. Для этой части все – враги, и ко всем нужно применять экстренные меры. Мой внутренний Жириновский заносит руку над красной кнопкой. «Женщина должна служить мужчине. Просто потерпи и будь ласковой», – поглаживает его по спине Богиня. «Из-за чего вы устроили такой шум?» – сладко спрашивает русалка. Я даже не успеваю удивиться русалке, как «слышу» громкий крик маленькой девочки внутри меня. В каждом из нас, даже в самых смелых и сильных, есть детские части, которым нужны любовь и внимание. Стараюсь увидеть и услышать все, что сейчас происходит внутри. Это не психическое расстройство, я знаю – я же психиатр.
«Доверяй», – эхом, будто отражаясь от купола, проносится в сознании. Это голос Высшего Я. Выдыхаю. Доверие пространству, открытость, принятие и осознанность. Если что-то происходит, значит, в этом есть смысл.
Драники, как я люблю, с хрустящей корочкой сыра, инжирное варенье, чай с липой, травянистый аромат хризантем. Даже если Ник скажет, что ненавидит меня, будет ли это концом истории? Он – второстепенный персонаж моей жизни. Что бы ни произошло, я с этим справлюсь. Внутренний Жириновский неодобрительно убирает руку с красной кнопки, Богиня обнимает маленькую девочку, у русалки появляются ноги. Бессознательное – территория сюрреализма, там нет логики и анализа, только метафоры и образы.
Ник садится напротив, но я не отвожу взгляда от окна, где опять кружится снежный пух.
– Выглядит отлично, – комментирует он. Я по привычке держу оборону, но вспоминаю про доверие.
– Попробуй.
Да, ему звонила Диана; не самое распространенное имя, в воспоминаниях всплывает образ миниатюры с фарфоровым лицом.
– Это очень вкусно, – жует Ник.