камень длинный (точнее, многогранную призму), а
другой с дыркой, и приложил оба к животу матери Наова, к тому
месту, где у нее был пупок. Перед этим он ее усыпил. Стоило
приложить камни, как мать Наова забеременела. Ведь наши
отцы-первопредки поступали с женщинами иначе, чем это делаем мы
теперь.
Кого же рожу я? размышляла мать Наова, чувствуя, что
беременна.
Ее мучили боли, и она не понимала, в чем дело, ибо рожая
животных, испытывала не больше неудобств, чем при отправлении
естественных надобностей. Она утратила аппетит и очень
страдала. 'Может быть, сделать кесарево сечение?' думала мать
Наова, однако Синтана запретил.
Синтана внимательно считал месяцы. Когда наступил седьмой,
он вторично усыпил мать Наова и обмерил живот.
Мальчик! заключил он.
Вместе с братьями Синтана стал теперь особенно тщательно
следить за матерью Наова, ни на минуту не спуская с нее глаз:
существовала опасность, что мать съест ребенка. Синтана позвал
Бункуа-се и велел ему:
Все, что мать Наова делает, все, что она говорит,
записывай в книгу!
Бункуа-се стал писать. Кончилась первая книга начал
вторую, кончилась вторая начал третью, и так писал двенадцать
книг.
Коща Синтана насчитал девять месяцев беременности, мать
Наова почувствовала себя вовсе скверно. Это ее так наказали
страданьями, чтобы больше змей не рожала!
Целыми днями кричала:
Рожать хочу!
А не могла. Боли у нее были страшные. Наконец, Синтана
подошел, усыпил мать Наова, и та родила. Он положил младенца в
приготовленную заранее соломенную корзинку и принес в храм.