В подростковом возрасте, на уроках танцев и тенниса, меня притягивали мальчики, которые излучали мягкость и дружелюбие. Я хорошо выглядела, и позже, в большинстве случаев, была в обществе мужчин, вследствие моей работы бухгалтера и администратора. Но слишком долго «держать марку» в этой ситуации я не могла, поскольку часто не понимала «мужских игр» в деловых отношениях. Свою работу я делала с большим рвением и удовольствием, и там мне не могли повредить. Но если кто-то затевал интригу против меня, из зависти, или потому, что я была женщина, то я, чаще всего, проигрывала. Моя заниженная самооценка «золушки из японского концлагеря» играла моим противникам на руку.
Другим последствием времени, проведённого в концлагере, и психических травм, которые мы все там получили, было то, что я легко прекращала свои дружеские и любовные связи. Несмотря на всю свою общественную деятельность, работу в клубах и разных комитетах, я искала, прежде всего, одиночества. Моему одиночеству обычно сопутствовало чувство того, что «наконец-то я могу отдохнуть и обдумать свою жизнь, исходя из своей собственной точки зрения».
Эта моя «точка зрения» до четырнадцати лет состояла из фантазий о маленьком народце, гномах и эльфах, жизнь которых я могла наблюдать в природе. Я могла также, обычно днём, лежа на кровати, попадать в состояние между сном и бодрствованием, которое, однако, не переходило в сон. Тогда я словно слышала разные истории и наблюдала приходящие ко мне образы, которые возникали как будто из глубин вселенной. Мой ум в таких состояниях был как белый экран кинотеатра, на котором я могла видеть вдохновляющие образы, может быть, из давно прошедших времен, и могла чувствовать их атмосферу.
