Второе из них должно происходить в пустыне уединения, где верблюд становится львом, обретающим свободу и побеждающим великого дракона. Но лишь ребёнок, в которого превращается лев, способен на основе завоёванной свободы создавать новые ценности. И это кажется духу самым страшным делом, грабежом, на который способен лишь хищный лев.
Амалия подумала о том, насколько глубоки смыслы, заложенные в сюжетах знаменитой книги, и как по необходимости превратно должны быть они поняты большинством читателей. Образный язык, на котором писал философ, доставлял Амалии подлинное интеллектуальное удовольствие. Однако в определенный момент девушка почувствовала усталость, от которой, впрочем, её спас уже знакомый голос.
– Амалия, здравствуй!
Сердце девушки дрогнуло.
– Эмиль, привет! А я как раз возвращалась из университета… Ты читал Фридриха Ницше?
– Многие юные умы увлекаются его творчеством… – молодой человек остановился напротив Амалии, держа руки в карманах расстёгнутого пальто.
– При этом я уверена, что большинство читателей скользит по поверхности того, о чём он писал. Но больше всего тех, кто не читает автора вовсе, но лишь ищет подтверждения ранее подобранным где-то интерпретациям, – девушка была слишком увлечена своими мыслями, чтобы по-настоящему обратить внимание на собеседника, и, как это часто бывает, диалог молодых людей на самом деле был ничем иным, как монологом одного ума.
– Ты хотела бы сейчас обсудить его взгляды? – в голосе Эмиля прозвучала забота о взволнованной душе его собеседницы.
Амалия задумалась и, опустив голову, стала перелистывать прочитанные страницы.
– Знаешь, у меня такое чувство, что в полной мере это невозможно обсуждать. Здесь как будто не о чем больше говорить. Иную книгу можно схватить только личным живым опытом, когда он неожиданно оказывается отражённым в словах писателя.
– Выходит, что книга – это по большей части зеркало. И то, что в этом зеркале способны увидеть глаза читающего, зависит от того, кто он есть… – Эмиль с улыбкой поддержал мысль Амалии.