Притязание здравого смысла на строгий прагматизм и неприятие неразумности – это и есть вопиющая неразумность, и это еще мягко сказано. Наше человеческое поведение (насколько мы можем видеть его глазами других сообществ и видов) отличается гротескной непрактичностью. Иногда, когда наш ум проясняется, мы вдруг внезапно ощущаем странность своего поведения. Но от традиций никуда не уйти. Разоблачать и отменять условности сразу, как только мы замечаем их иррациональность, часто означает просто менять лучшую условность на худшую. К счастью, «в основном мы принимаем как аксиому то, что невозможно отступить от традиций своего общества, не искалечив своей жизни»58.
«Едва ли можно сомневаться, – пишет Ф. К. Б. Шиллер, – что в своей массе люди еще остаются зверолюдьми. Как по взглядам, так и по нравам современный человек по существу еще не отличается от своих палеолитических предков. Он остается таким же неразумным, импульсивным, эмоциональным, вздорным, разрушительным, жестоким, легковерным существом, каким был всегда. Tantalus, p. 39. Разница, говорит Сэмюэл Батлер, состоит в том, что мы организуем свое воровство, плотские радости и месть. Erewhon XII.
Солдат, который видит в своем полковом знамени только тряпку на конце шеста, не вызывает особого восхищения, – напоминает нам д-р Инге59. Стоит внимательно подходить к тому, какие традиции мы разрушаем, ведь, разрушая их, мы разрушаем себя. Здесь перед нами встает реальная и иногда мучительная дилемма – или путь интеллектуальной нечестности и сознательной слепоты, или «судьба тех, кому отказывается почитать своих богов и свою религиозную традицию», путь отлучения от мудрости предков. В этой книге я предпринимаю собственную попытку решить эту дилемму. Но неважно, успешной или неудачной будет эта попытка, факт остается фактом: моя критика собственного мира – производная этого мира, а не независимое мнение его гостя.