Калинаускас Игорь

Жить надо

видно с определенного места. То есть, осмысляя эту информацию, не теряйте из вида источник — живого автора, его участия в процессе. Не забывайте живого, понимаете? Иначе это все очень чревато.

Когда-то одна моя знакомая написала стихотворение, и у стихотворения был замечательный эпиграф:

Она. Я хочу влюбиться в статую Петра!..

Он. Видно, замуж девушке пора.

Какое отношение это имеет к теме нашей беседы? Самое непосредственное. Всегда следует помнить исходный момент. Как только исчезает живое со всей его непредсказуемостью, со всей его тайной, со всей невозможностью запихнуть живое в какую-то единственную, концептуальную структуру, начинается то, что мы договорились называть психопатологией обыденной жизни. Быть живым — это и есть главная проблема для человека, который пытается осмыслить, что такое жизнь, в которую он попал, что такое он сам и что такое человеческие отношения, в которые он втянут.

Я пользуюсь пассивными формами, потому что, как только мы начинаем задумываться, мы обнаруживаем, что, как говорил Гурджиев: «Главная иллюзия — это иллюзия делания». Якобы мы что-то делали. И в этой иллюзии мы живем до тех пор, пока просто нормально не задумались. Как только мы задумываемся, так выясняем, что находимся в какой-то пассивно-страдательной позиции.

В жизнь эту я попал. Не пришел, а именно попал.

В этого человека я, как самосознание, как «я есмь», тоже попал.

В эти отношения — опять же попал.

И чтобы начать что-то осознавать, я должен сделать самый первый шаг, тот, который за меня не сделает никто: ни Бог, ни царь и ни герой. Я должен сознаться своему разуму, что я — лицо бездействующее. И только сознавшись в этом, я смогу это пережить.

Но как только разум подводит нас к этому выводу, мы тут же начинаем его глушить, не даем себе разрешения сознаться. А значит, не даем себе возможности это пережить и начать сознательную жизнь.

Начало сознательной жизни

В строгом смысле слова, сознательная жизнь начинается с осознавания того, что ее не было. И, как ни жалко прожитых лет со всем прекрасным и ужасным, что в них было, они были бессознательными. Независимо от того, сколько их там прошло.