Всеслав Соло

Изида или Врата Святилища (Часть 1)

-- Потом скажешь... Штраф наложу. Что еще?

-- А так все по-старому, да, Лидия Ивановна, напарница

моя, новую тряпку домой унесла, сама видела.

-- Ну, это вы сами разберетесь, -- словно отмахнулся от

Марины Ивановны Дубинин и уже собрался обойти мотоцикл, чтобы

проследовать в кинотеатр, как Ивановна воскликнула:

-- Стой, Василий Васильевич!

-- Что? -- недоверчиво отозвался Дубинин, но остановился.

Марина Ивановна в два шага снова подскочила к нему.

-- Я, правда, сама не присутствовала, но Кириллыч мне

шушукнул.

-- Киномеханик, что ли?

-- Да, второй наш киномеханик. Так вот, он сказал, что

на-дысь странный человек за дверью библиотеки прятался:

подслушивал разговор Зои Карловны и Екатерины Васильевны.

-- Кириллыч?

-- Что 'Кириллыч'?

-- Подслушивал, говорю, Кириллыч?

-- Да нет же. Тот человек за дверью подслушивал разговор

Зои Карловны с Екатериной Васильевной, а Кириллыч за ним

подсматривал.

-- А о чем говорили в библиотеке? -- Дубинина это

заинтересовало и он даже немного присел, наклонив ухо к Марине

Ивановне.

-- Кириллыч только подсматривал, не разобрать, что

говорили. Кириллыч врать не будет -- он парень честный.

-- А что потом было?

-- А потом самое интересное. Зоя Карловна его усекла,

странного человека, того, что подслушивал, возмутилась.

-- Так, -- размышляя над чем-то своим, сказал Дубинин.

-- А дальше жалость какая вышла, Кириллычу пришлось

прикрыть свою дверь, но потом он их обоих видел.

-- Кого -- обоих?

-- Они оба -- Екатерина Васильевна и этот странный человек

немного погодя, любезничая, вместе вышли из кинотеатра.

-- Как он выглядел?

Марина Ивановна развела руками:

-- Я не знаю, Кириллыч знает.

-- Ясно, -- определился Дубинин, -- спасибо за информацию,

Марина Ивановна.

-- Да что мне, тяжело, что ли, Василий Васильевич? Я

всегда рада помочь.

... Божив сидел у себя за рабочим столом в кабинете, он

заполнял табель рабочего времени подчиненных своего кинотеатра,

когда в кабинетную дверь увесисто постучали.

-- Входите, открыто, -- метнулся голос директора к двери.

Дверь отскрипела в кабинет, но никто не вошел.

-- Входите же, -- удивился Божив.

И теперь в кабинете в одно мгновение объявился участковый

милиционер. Он вошел в кабинет молниеносно, развернулся лицом к

Боживу, остановился и принялся пристально смотреть на Юрия

Сергеевича, который тоже от неожиданности, не говоря ни слова,

встал с кресла и замер, всматриваясь в капитана. Так они

изучали друг друга с полминуты, словно виделись впервые, словно

каждый из них ожидал объяснения от другого.

-- Что-то случилось? -- наконец-таки проговорил директор,

решивший, что все-таки он хозяин кабинета и ему следует первому

проявить инициативу. Дубинин немного помолчал, слегка скривив

губы, продолжая не отрывать глаз от Божива. Юрию Сергеевичу

показалось, что участковый что-то анализирует, но что...

-- Здравствуйте, Юрий Сергеевич, -- медленно, с

подозрительной интонацией произнес Василий Васильевич, -- можно

мне присесть?

-- Конечно, садитесь, пожалуйста, -- сказал Божив и

торопливо указал рукой на стул, расположенный рядом с его

рабочим столом, а сам с достоинством присел в директорское

кресло. Дубинин тяжеловесно прошел по ковровой дорожке кабинета

и занял предложенное место, не спуская глаз с Юрия Сергеевича.

-- Юрий Сергеевич, вы догадываетесь, по какому поводу я у

вас?

-- Нет, не догадываюсь, -- озадачился директор.

Но Дубинин снова молчал, продолжая изучать Божива, он

рассуждал про себя: 'Если бы этот тип и в самом деле был на

море, то наверняка бы остался... на его лице загар, хотя он

наверняка там был недолго и мог использовать зонтик... И

все-таки, это он... он. Две капли воды, как похож!'

-- Так по какому вы поводу, Василий Васильевич?

-- Что вы пишете? -- спросил участковый и кивнул на листок

бумаги, лежавший пред Боживым.

-- Вот это? -- поинтересовался директор, указывая на

табель, положивши на него ладонь.

-- Да, -- подтвердил капитан, -- это.

-- Табель рабочего времени за истекший месяц, совсем

замучился -- больше всего из документов не люблю заполнять его.

'Еще бы, -- размышлял Дубинин, -- напротив твоей фамилии,