Второй
-- А теперь слушай меня внимательно, -- чувственно
произнес я Боживу.
-- Постой, Сережа, -- взмысленно остановил меня Юра.
-- Ты о чем-то хочешь спросить?
-- Да, мне надо посоветоваться. Я многое уже начинаю
понимать и даже без волнения воспринимаю наше общение.
-- А что, раньше было страшно?
-- Нет, но потом немного жутковато, но теперь этого не
будет, я спокоен, -- определился Юра, -- у меня возникли
неясности, Сережа.
Я молчал в готовности воспринимать друга, но Юра тоже
почему-то замолчал, насторожился.
-- Сережа, -- позвал он, -- ты здесь?
-- Говори, я слушаю, -- отозвался я, и Юра облегченно
вздохнул, там, у себя, на физическом плане. -- Слава Богу, --
промыслил он, -- ты здесь... мне нужно разобраться, Сережа...
насколько я понял из твоих записей, немалое количество моих
подчиненных в кинотеатре из 'астральной шайки'.
-- Да, это так, -- подтвердил я.
-- И ты, -- продолжал Божив, -- из-за них ушел в летаргию.
-- Да, Юра, из-за них, но больше все-таки по собственному
несовершенству.
-- Мне это сейчас трудно понять, но эти мерзавцы начинают
меня преследовать.
-- Как? -- отзывчиво поинтересовался я.
-- Не знаю, как это объяснить, то ли это были сны, то ли в
самом деле, но события, происходящие со мною там, тут же
получали подтверждение здесь, наяву: вначале Екатерина
Васильена соблазнила меня, а потом пришла в кабинет и намекнула
об этом, и если это все правда, то астральную шайку я тоже
видел. Они пытались меня утопить в океанском полу огромного
здания, утащили туда на самолете, прямо отсюда, из кабинета, но
я победил, утонул художник, художник моего кинотеатра, и сразу
же последовало извещение о его смерти, реальное, с печатью
отделения милиции.
-- Екатерина, -- промычал я.
-- Что? -- переспросил Божив.
-- Нет, ничего, -- опомнился я и тут же поправился, --
Екатерина Васильевна, как она тебе?
-- Она не злая, вроде бы и располагает, но есть и
сомнения. А почему о ней ты спрашиваешь, Сережа?
-- Я не могу тебе сейчас многое сказать: всему свое время,
ибо ты человек импульсивный и можешь проговориться.
-- Ты же знаешь, я умею молчать, Сережа.
-- Проговориться -- не значит на физическом плане, а
проговориться чувственно или в помыслах своих, но хватит об
этом. То, где ты был, -- Астрал, и что с тобой происходило,
происходило в самом деле, только, как ты понимаешь, в мире
ином, в мире тонкой энергетики. У меня мало времени, продол-жим
второй урок, по окончании которого я предложу тебе несколько
структур защиты от воздействия твоих нападающих. Итак,
проговориться в чувствах или мыслях своих, пожалуй, это мною
сказано весьма кстати. Тебе, Юра, как можно быстрее необходимо
научиться выходить в Астрал, но прежде тебе надо уяснить такое
понятие, как 'свобода прикосновения', но не только узнать его
основы, а свободно в случаях необходимости владеть им. Не
отчаивайся, это не трудно, все придет с практикой. Прежде всего
'свобода прикосновения' не должна тобою восприниматься так
ограниченно, как только свобода прикосновений только на
физическом плане, идущая свобода движений твоего физического
тела и свобода его ощущений. В Астрале, сама суть Астрала, как
прежде всего мира твоих желаний, образов и чувств, есть
'свобода прикосновений': ощущения, чувства, помыслы, вся эта
совокупная человеческая гамма доступна беспреде-льно по первому
движению души. Приблизительно к этому необходимо будет подобное
состояние и на физическом плане. Одно из отличий Мага от
профанов заключается в том, что Маг всегда строго обязателен в
словах своих и делах, как и в помыслах, чувствах и ощущениях.
Если что-то задумал Маг, то он ни в коем случае не оставляет
течение своей мысли, ибо ни одна мысль не может возникнуть у
него без его ведома, потому что Маг живет только в настоящем
моменте, и все случайные мысли всегда прошедши или будущны. Ты
должен приблизиться к совершенству Мага.
Но это вовсе не значит, что все, что ты подумаешь, тебе
обязательно необходимо выполнить, и хотя это является
обязательным условием, основополагающим в процессе реализации
'свободы прикосновений', все же вначале тебе предстоит овладеть
течением своих мыслей и только потом, вначале изредка, а далее
все