Всеслав Соло

Изида или Врата Святилища (Часть 1)

насмехающегося взгляда художника, когда уже почти утонул по

колено. Тут он активизировался: сопротивляясь жестокому,

неумолимому взгляду, вспарил обратно на поверхность и сразу же

-- взмыслил обратное, и художник ушел по колено в обмякший

пластилиново океан. Противление друг другу шло у них несколько

минут. То художник, то Юра, то снова художник вдавливались

телепатическими взглядами в оживающий на короткие мгновения

океанский пол. Наконец, Божив в клейком изнеможении рванул

толчком воли океанскую твердь пола под своим нападающим, и

художник пошатнулся и в одно мгновение, свинцово барахтаясь,

размахивая руками и ногами, рухнул в глубину, понесся в

бездонность и вскоре растаял, исчез в чернеющей далеко под

ногами непроглядности, и Юра остался один стоять победителем.

Картинка необъяснимого зала начала бледнеть и, растворяясь,

медленно переливаться в непроглядную мглу. Напряженный поток

ветра, густо перемешанный с гулом реактивного самолета, и

где-то издали зловещий голос: 'Художник утонул!.. Утону-ул!..'

-- и все. И снова картинка рабочего кабинета в кинотеатре,

когда Божив открыл глаза. И только неприятная вспышка мыслей:

'Художник...

Я утопил его!.. Но это же был...' Юра в предчувственном

состоянии,но сосредоточенно спокойный, огляделся словно в

беззвучном пространстве своего рабочего помещения,

обеззвученном, будто подтененном тем, взветренным гулом, что

теперь отзвучал...

Неожиданно в дверь настойчиво постучались, будто ожидали

'возвращения' Юрия Сергеевича на рабочее место. Божив

насторожился.

-- Да-да... -- негромко произнес он. Постучались еще. И

тут Божив догадался: ведь он вовсе ничего не сказал вслух, он

по привычке взмыслил свой отклик 'да-да...'.

-- Войдите!.. -- словно громко окрикнул он дверь, стоящего

за нею сейчас посетителя, и это 'войдите!' прозвучало коряво и

сухо, каким-то раздраженно-гортанным созвучием, так что Юрию

Сергеевичу стало неловко от своей неподатливой неуклюжести. --

Войдите -- поспокойнее произнес Божив, и на этот раз 'войдите!'

прозвучало неплохо, естественно. Дверь наполовину распахнулась,

вошла в кабинет Екатерина. Она остановилась и как-то рассеянно

оглядела директора кинотеатра.

-- Что случилось? -- догадливо опередил Екатерину Юра.

-- У нас в коллективе -- несчастье... Юрий Сергеевич...

-- Утонул художник? -- пристально осведомился Божив. -- И

как же, и где это произошло? Насколько я знаю, у него сейчас

отпуск?

-- На море, -- огорченно покачивая головою в сторону

директора, ответила Екатерина. -- Кто-то его утопил, --

добавила она таким тоном, словно знала кто.

-- Я пока не получил официального извещения.

-- Я вам его принесла, Юрий Сергеевич. Зое Карловне его

только что доставил почтальон.

-- Давайте сюда, -- потребовал Божив.

Екатерина медленно подошла к рабочему столу директора и

протянула распечатанный конверт, и Юра тут же вытащил из

шелестящего нутра этого конверта сложенную в несколько раз

бумагу, развернул ее. На официальном бланке некоего отделения

милиции говорилось о гибели сотрудника кинотеатра Лесного

поселка города Р... и еще о том, что обстоятельства самой

смерти расследуются, разыскивается убийца...

Урок Первый

Как и обещал я Боживу, ровно через неделю земного времени

порешил я навестить друга.

Но теперь я находился в физическом теле Гриши,

председателя кооператива, и если бы вдруг я, хотя бы и

украдкой, хотя бы и ненадолго, ушел из его тела, то

незамеченной бы моя временная отлучка не осталась: Гриша мог бы

натворить для меня непредсказуемых препятствий, хотя бы и то,

что он ринулся бы в психиатричку -- откуда не так легко мне

было бы выйти в необходимый срок на встречу с Наташей, или же,

того хуже, он опрометью бы понесся в храм и христианский

эгрегор надежно бы заблокировал одержимого для моего

посягательства.

Да... христианство нельзя путать с Христом.

Что же мне было делать? Как поступить: и встреча c Юрой, и

желание увидеть Наташу, с одной стороны, а с другой -- Гриша,

председатель кооператива, со своими маловерными представлениями

и осатанелым до безумия психозом нечистой силы, шкурной

неуравновешенностью.

Мне ничего не оставалось делать, выход являлся реальным