а призадумалась так, будто подыскивала подходящие
слова, и наконец снова продолжила свой рассказ. -- Вначале, как
и с Людочкой, они, ты знаешь, о ком идет речь, -- сказала
ведьма, и я понимающе подкивнул ей, -- так вот, они тоже
воровали силком, все больше по ночам, мое астральное тело. Это
начало случаться где-то через год после того как я поступила
работать в кинотеатр.
-- Так ты тоже здесь раньше работала?! -- удивился я.
-- Да, методистом, но потом вынуждена была, под их же
опять влиянием, перейти работать в другое место, нужное, как
мне потом объяснили, для их деятельности.
-- Для их деятельности? -- переспросил я.
-- Да. Но, позже об этом! -- отрезала Екатерина, и я не
стал настаивать, хотя это-то меня больше всего и беспокоило,
ибо эта разгадка означала путь моего освобождения, но я
трудолюбиво усмирил свою настойчивость к свободе и возвратил,
подчинил свое внимание последовательности рассказа Екатерины.
Итак, ведьма словно мимоходом отговорилась от моего вопроса,
отослав его на 'потом', будто невзначай оглянулась назад на
пути своего повествования и снова продолжала:
-- Тело они воровали мастерски, -- сладко проговорила она,
будто ей даже это и нравилось, -- воровали так, что я и не
подозревала о приближающейся кабале!
Ах! Какие мальчики ласкали меня тогда в моих снах! --
выдала свою нестерпимую усладу воспоминаний ведьма. -- Мне
думалось, что у меня прорезались своеобразные, настойчивые,
даже навязчивые, но приятные сны, и я от них и не очень-то
мыслила отказываться!
Муж у меня был неважный 'труженик', не передовик по
женской части, -- и она прихихикнула. -- В своих снах я все
больше пребывала среди одной и той же компании, правда, в
различных азартных ситуациях. А в компании была добрая половина
знакомых лиц, которые чуть ли не каждый день находились возле
меня и днем, -- это сослуживцы по кинотеатру!
Тогда, вначале, я еще даже и рассказывала, по наивности
своей, этим сослуживцам, приходя на работу, некоторые свои сны,
-- все рассказывать стеснялась! -- юльнула глазами ведьма. --
О, я помню, как мы все вместе хохотали, как я теперь понимаю: я
над происшествиями снов, а они -- над моей впечатлительной
доверчивостью!
Но, мало-помалу, я начала замечать, что мои так называемые
выдумки сна стали переходить, входить в мою повседневную жизнь,
они начали даже незаметно вмешиваться и руководить течением
моего дня!
Настоящего дня, течением моего бодрствования!
Сны стали сбываться!
И дошло до того, что то, что я проделывала в своих
сновидениях, определилось исподволь, вначале ненароком, под
видом совпадений, а потом и реально, полностью своими
отчетливыми воплощениями! 'Реализациями' -- как говорят они. И
наконец, я почувствовала в себе силы осознавать себя во сне,
осознавать так, как если бы я не спала!
Как и во время бодрствования!
Короче, я начала самостоятельно жить во сне, управлять его
течением и в конце концов престала удивляться продолжению своей
жизни земной, но во сне...
Но уже тогда мне что-то приходилось делать с моими
сослуживцами, проделывать разные штучки, и мне это, не скрываю,
нравилось!
Потом и я и они уже и в реальности начали ссылаться на
сны, как на то, что мы в действительности, скажем, вчера
сделали или пережили вместе. Будто все это было не во сне, а на
самом деле!
Так грань между сном и так называемым реальным, дневным
миром -- стерлась окончательно, и я вошла в бесконечную жизнь!
Я теперь никогда не спала, а вскоре от меня потребовали
полного молчания обо всем...
Потом совершенно уже для меня не выглядело пугающе, а даже
привлекательно мое новое состояние!
Они научили меня выходить в низший Астрал, тогда я уже
знала, как это называется, научили выходить не только во время
сна, но и в любое по собственному желанию, моему желанию,
время. И тут-то, освоив этот навык, я впервые поняла, что
обратной дороги -- нет! Что теперь я оказалась -- ведьмой!
Все мое существо протестовало, мне очень хотелось
вернуться к обычной человеческой жизни, с естественным
чередованием дня и ночи, но теперь мои 'учителя' насильно стали
мне давать различные поручения, от которых отказаться я была
уже не в силах!
И какие только гадости они не заставляли делать,