В самом начале мои 'проделки', иначе и не назовешь, были
скромны. Попросту говоря, я внедрился в один из Викиных снов.
Почему именно Викиных? Да потому, что, хоть я и собирался
навести прочный контакт с Юрой, но я хорошо помнил однажды
сделанный мною вывод: все серьезное производи через что-то,
через кого-то, если хочешь, чтобы то, что задумал воплотить --
удалось обязательно!
Во-первых, перекладывая свои заботы на кого-то или на
что-то, ты высвобождаешь свою энергию, получаешь ее
сэкономленную, а значит дополнительную порцию, и одновременно
парализуешь чужую энергию, а значит твое дело пойдет, будь
уверен, с меньшим сопротивлением, если учесть, что ты мало того
что парализуешь, нейтрализуешь чуждую энергию, но и заставляешь
ее работать на себя! Это все во-первых. А во-вторых...
Дело в том, что длительные мои наблюдения всевозможных
продвижений жизненных дел привели меня к оригинальному и
довольно неожиданному суждению, закономерности, к примеру:
попроси кого-нибудь о чем-нибудь, и эта твоя просьба останется
наедине с тем человеком, которого ты ею озадачил, и ты вынужден
будешь сам ему о своей просьбе напоминать каждый раз!
И этот человек, если ты не будешь иметь возможности
напоминать ему о своей просьбе, в конце концов -- подумает о
ней, подумает, да и чаще всего отвергнет, избавится от твоей
просьбы, возьмет и забудет ее!
Но попроси о том же самом через кого-то из близких ему
людей, и ты можешь считать, что сопроводил человека не только
своей просьбой, но и стимулятором таковой!
И чем ближе, роднее тот, через кого ты передал свою
просьбу человеку, тем надежнее исход выполнения, осуществления
ее, в особенности, если тот близкий человек действительно
любим. Вот почему многие дела воплощались, даже исторические
дела, через мужа или жену, путем воздействия жены на мужа и
наоборот. А если же не через кого воздействовать, то можно
избрать для этого любой предмет или какое-либо место, что очень
близки и дороги человеку, к которому ты обращаешься со своей
прось-бой. Я сказал бы даже, что через предметы или какие-то
места воздействовать можно гораздо сильнее, нежели через
близкого человека, ибо люди всегда в существе своем многословны
или многовыразительны, в любом случае они передвигаются лично,
а предметы статичны или же передвигаются с помощью своего
хозяина, который их обожает, или же хозяин передвигается мимо
их неподвижности, а значит и ваша просьба там, на своем месте,
и каждый раз готова о себе напомнить!
Предметы немногословны и потому сохраняют определенное
более или менее настроение, а за многословностью или
многовыразительностью людской легко или гораздо легче не
замечать просьбы!
Но правильно обыграть предмет или место -- это особый дар,
не каждому данный, и потому широкому кругу повседневности легче
воздействовать через людей. Но через предметы или места --
все-таки это здорово!
Например: увязать свою просьбу с любимой ложкой того
человека, к которому просьба твоя обращена, или, скажем, с
кроватью, на которой он спит, с понравившейся ему песенкой,
мелодией...
Вот почему я так редко, в последнее время моего пребывания
в земном теле, приглашал кого-либо к себе домой в гости:
понаследят везде, поперепачкают все словесами своими, а потом
днями, неделями, а то и годами будешь помнить Бог знает какую
однажды высказанную кем-то чепуху!
Бывало, я даже выбрасывал подобные надоедливые вещи!
И еще: если есть такая возможность, то неплохо бы и менять
время от времени место жительства!
И вот еще что я понял: ни в коем случае нельзя водить
никого на свете в святые для тебя места, даже упоминать о них
не надо!
В таких местах ты черпаешь энергию созерцания и своего
мышления, ведь если наследят и перепачкают все и там, то вообще
негде будет укрыться иной раз и получить свежее подкрепление
сил, осуществить передышку или принять очистительное
покровительство!
На предметы у меня не было времени, да и все они являлись
в существенном смысле недосягаемы для меня, предметы земли.
Итак, я внедрился в один из Викиных снов!
Но сделать это было невероятно трудно!
Вика была неимоверно и основательно к этому времени
набожна!
На ночь она читала страшные молитвы, которые огнем
обступали