Карлос Кастанеда

Сказка о силе (Часть 2)

того, что он мне

открыл, он просто отводит мое внимание. Я хотел знать, зачем он так делает.

Он начал говорить о том инциденте, который произошел со мной несколько

лет назад, когда мы находились в горах северной Мексики с доном Хенаро. В

тот раз они объяснили мне, что разум явно не может охватить всего, что

происходит в мире. Для того, чтобы дать мне убедительную демонстрацию этого,

дон Хенаро выполнил великолепный прыжок как нагваль и 'удлинил' себя так,

что достиг пиков гор в пятнадцати милях в стороне. Дон Хуан сказал, что я

просмотрел это событие и что настолько, насколько это касается убеждения

моего разума, демонстрация дона Хенаро была неудачей. Но с точки зрения моей

телесной реакции это было событием.

Телесная реакция, о которой говорил дон Хуан, была такой вещью, которая

была очень жива в моей памяти. Я видел, как дон Хенаро исчез у меня перед

глазами, как если бы ветер сдул его. Его прыжок или то, что он сделал,

оказало на меня такой глубокий эффект, что я ощутил как если бы его движение

порвало что-то у меня в кишечнике. Мои кишки освободились и мне пришлось

сбрасывать свои штаны и рубашку. Мое неудобство и раздражение не знали

предела. Мне пришлось идти голым, одев только шляпу по дороге, где было

большое движение, пока я добрался до своей машины. Дон Хуан напомнил мне,

что именно тогда я сказал ему, чтобы он не давал мне больше портить свою

одежду.

После того, как я разделся, мы прошли несколько сот футов к очень

большой скале, нависшей над каким-то оврагом. Он заставил меня заглянуть

вниз. Отвесная скала была больше 30 метров. Затем он сказал мне, чтобы я

выключил свой внутренний диалог и прислушался к звукам вокруг нас.

Через несколько мгновений я услышал звук камешка, задевающего о скалу,

по пути на дно оврага. Я слышал каждый отдельный удар с невероятной

ясностью. Затем я услышал, как еще одна галька была брошена вниз, затем еще

одна. Я поднял голову, чтобы направить свое левое ухо в том направлении,

откуда исходил звук и увидел дона Хенаро, сидящего на вершине скалы в пяти

метрах от нас. Он небрежно бросал камни в овраг.

Он закричал и засмеялся, когда увидел что я его вижу, и сказал, что

прятался здесь и ожидал, когда я его найду. Я испытал момент замешательства.

Дон Хуан прошептал мне на ухо несколько раз, что мой разум не приглашен на

это событие, и что я должен бросить несносное желание все контролировать. Он

сказал, что нагваль был восприятием только для меня и что именно по этой

причине Паблито не видел нагваля в моей машине. Он добавил, как бы читая мои

невысказанные чувства, что хотя один я мог быть свидетелем нагваля, это все

же был сам дон Хенаро.

Дон Хуан взял меня за руку и в игривой манере подвел меня к тому месту,

где сидел дон Хенаро. Дон Хенаро поднялся и подошел ближе ко мне. Его тело

излучало жар, который я мог видеть. Сияние, от которого у меня кружилась

голова. Он подошел ко мне сбоку и, не касаясь меня,приблизил рот к моему

левому уху и стал шептать. Дон Хуан также начал шептать мне в другое ухо. Их

голоса слились. Они оба стали повторять одни и те же заявления. Они

говорили, что я не должен бояться и что у меня есть длинные мощные нити,

которые существовали не для того, чтобы защищать меня, потому что защищать

было нечего, и не для того, чтобы от них обороняться. Но что они были здесь

для того, чтобы руководить восприятием моего нагваля точно таким же образом,

как мои глаза руководили моим обычным восприятием тоналя. Они сказали мне,

что мои нити находятся повсюду вокруг меня, и что благодаря им, я могу

воспринимать все сразу и что одной единственной нити достаточно, чтобы

прыгнуть в овраг или чтобы прыгнуть из оврага на скалу.

Я слушал все, что они шептали. Каждое слово, казалось, имело для меня

свое особое значение. Я мог ухватить каждый его оттенок, а затем отложить

обратно, как если бы я был записывающим аппаратом. Они оба уговаривали меня

прыгнуть на дно оврага. Они сказали, что я сначала должен ощутить свои нити,

затем изолировать одну, которая идет вниз на дно оврага и следовать ей.

Когда они говорили свои команды, я действительно мог соотносить их слова с

соответствующими ощущениями. Я ощутил во всем себе почесывание, крайне

интересное ощущение, которое само по себе невыразимо, но приближается к