Кусок глины
1
Опухший от длительного пребывания в водной среде, изнуренный сокращением своих хрящей и измучивший раздвижением костей и мышц ту, что носила в себе и была сосудом для него, ошеломленный обилием света и звуков, беззащитный и испуганный, входит в этот мир человек. Где же здесь изящество Сотворения Жизни, неужели это рука Великого Мастера? Уж не в звонком ли шлепке по заднице новоявленного землянина, дабы раскрыл он рот от обиды пошире, выплюнул остатки ненужной теперь субстанции и, расправив легкие, как паруса на грот-мачте, огласил Вселенную приветственным воплем. А проделай такое Отец Небесный с Адамом, так вывалился бы у него из чрева кусок глины, а вместо крика – гримаса удивления на лице по причине холостой работы органов ротовой полости в связи с полным отсутствием воздуха в Раю.
– К чему клонишь, автор? – возмутится нетерпеливый читатель.
Отвечаю:
– К наследию Адама, тому самому куску глины, что изверг из себя первочеловек, наш прародитель. Это та часть Творения, которую Создатель не сформировал, это та часть Творения, в которую Создатель не вдохнул себя, и ее, бесформенную и неодухотворенную, мы знаем как Эго, ибо она формировала и наполняла себя сама.
– Каким образом материей, даже осмысленной Творцом, возможно самостоятельное обретение формы? – усомнится читатель.
Видели ли вы, как гончар, возложив на свой круг бесформенную массу, раскручивает ее и, полагая определенным образом руки, получает сначала простую чашу, а затем, отточив мастерство, и крутобокую, длинношеюю амфору. Гончарным кругом и чуткими руками является для Эго сознание человека.
Через зарождающиеся импульсы освоения нового мира, посредством созерцания в нем себя, Эго Адама смогло «слепить» простенький сосуд, для более изощренных же форм потребовались годы воплощений адамова племени. Но, как известно, пустующий сосуд мертв, сама суть его служения – Заполнение. Не имеющая внутри себя ничего чаша – всего лишь забава для ветра, хлестнувшего редкой плетью ее бока снаружи и заглянув любопытства ради внутрь, но, обнаружив там пустоту, выскочившего на свободу без сожаления. Когда же несчастный сосуд закрывают еще и крышкой, он становится пристанищем пауков, облепивших его своими тонкотканными сетями, но и они через время, заскучав от одиночества и голода, обусловленного полным отсутствием жертв, покидают сии проклятые места и на дно садятся воспоминания, вползающие в поры хоть и оформленного, но безжизненного глиняного трупа и, слегка поднатужившись, растрескивают скорлупу, обваливая сосуд обратно в бесформенную горку осколков и бурой пыли.
– И чем же Эго наполнило «Адамову чашу», ну же, не томи? – любопытный читатель, а раз он вытерпел до этих строк, то еще и терпеливый, требует ответа.
Подчиняюсь ему:
– Яблочным соком.
– Не того ли пресловутого плода познания?
Ко всем эпитетам, относимым к читателю, добавлю «проницательный». Да, того самого, что привел к возникновению «конфликта» между Отцом и Сыном, необходимого эволюционного скачка, перехода.
– Про Переход я уже где-то слышал, – вставил наблюдательный читатель.
Возможно, видел на дорожных знаках или в метро (шутка). Изгнание Адама из Рая – Первый Переход, изменение сознания от пассивно-благоденствующего к активно-изучающему.
– Прелести Евы, – хохочет читатель, впору примерить ему новый эпитет – скабрезный.
Самое себя, а следовательно, и Бога, как части Его.
– И причиной к началу этого процесса послужила отрыгнутая глина, горшок с яблочной кислотой, самопровозглашенное Эго?
– Да, мой удивительный читатель, я снимаю, вместе со всеми негативными эпитетами, перед тобой шляпу, именно Эго. Сам Создатель, представляя собой Чистую Любовь, не может (!!!) ввергнуть душу, часть себя, в энергии отрицания, для этого требуется инструмент, несущий на себе противоположные энергии, то есть Антипод. Адам создавался как Материя из Антиматерии, она и есть суть Эго.
– А в моей дивной и изящной амфоре есть яблочный сок Адама? Мой бесподобный читатель бежит впереди, да что там паровоза, искрометной мысли.
В твоей амфоре и сок адамова яблока, и кровь Авеля и еще такое неисчислимое количество личных ингредиентов, что Великий Авиценна. Главный Врач Планеты, закатывает глаза от удивления, разбирая подобные «букеты» на составные части. Эго человека – сложнейшая формула, программа, не воспроизводимая физическими средствами, банк данных неимоверного объема.
Твое Эго это ты, стоящий против Бога, твоя душа это ты, находящийся подле Бога. Единение с Богом есть шаг Эго к Душе, приближение «Я» к «Истинному Я», слияние Материи и Антиматерии.
– У меня начинают дымиться остатки волос на голове! – возмущается лысеющий раньше времени читатель.
– Устанет сердце бить само себя,
Кровь загустеет, и остыну я,
Но мысли о величии вселенной
Согреют древо стен темницы тленной.
– Это ты к чему? – спросит с обидой в голосе читатель.
– Так, в голову пришло.
– Издеваешься? – качает головой мой проницательный визави.
– Совсем нет, и забудем об этом, лучше ответь на вопрос: какой самый знаменитый сосуд в истории человечества (в рамках школьной программы) тебе известен?
– Грааль.
– Да, конечно, Грааль. Ну, так вот, Грааль – это Эго Иисуса, символ вместилища всего наработанного человеком, ставшим Богом. Иисус, как энергия, есть баланс Бога в Человеке, потенциал Человека, как сосуда для принятия Бога. Как ты думаешь, чем заполнен Грааль?
– Любовью.
– Я восхищаюсь тобой, читатель, ибо ответы твои – истина. Грааль до краев наполнен Любовью, Эго Иисуса это безусловная Любовь на девяносто девять процентов.
– Почему не на сто? Есть ложка дегтя?
– Иначе не оценишь вкус меда, или, не в полной мере. Любовь притягивает Дух к Истоку, но точкой опоры, местом, от которого он отталкивается, служит Эго. Дух в энергиях Любви – астронавт в невесомости, Эго – его реактивный ранец.
Хочешь знать, сколько любви в твоем Эго? Загляни в него. Узкое горлышко, ничего не видно? Тогда потряси, перемешай собственное содержимое, но не переусердствуй – расплескавши свое, впустишь чужое, то, что привыкло к иной форме сосуда и станет деформировать тебя под нее. Так ломается воля, изменяется Путь, переворачивается Мир, а душа извлекается из прежней оболочки и трансформируется в кусок глины, одухотворяемый не Создателем, но чужой Сутью.
2
Старый мастер склонился над гончарным кругом, словно Творец над сотворенной Вселенной. Годы трудов, бесчисленные миры, прекрасные и изящные, удачные и не очень, самые разнообразные: кувшины с изгибами женских тел, горшки, по форме напоминающие ядра, тарелки, плоские как галактики, необозримые глазом, чаши – черные дыры, втягивающие в себя росу из остывшего воздуха пустынь, баклаги, жаждущие винных паров, елейки, обитатели храмов и церквей, кумганы для омовения рук, творящих зло и добро, и всякая иная утварь, что поддается обжигу, затвердеванию и служению.
Он оторвал взгляд от заворожившей его картины, расписанной трещинами в древе рабочего диска, его ровесника, и посмотрел на подмастерьев. Трое подростков сидели на скамье у стены и молча наблюдали за почти сухими слезами, теряющимися в стариковских морщинах Мастера. Надо было начинать первый урок.
– Кто из вас знает, как получается Форма? – спросил он.
Тот, что был постарше остальных, лет двенадцати, выкрикнул: – Понятное дело, руками.
Средний по возрасту, покачав головой, добавил: – И вращением круга.
Младший, белобрысый мальчуган, поерзав на скамейке, едва слышно пролепетал: – Воображением.
Мастер довольно кивнул головой: – Все правы, но не по отдельности, а вместе. Теперь скажите, для чего нужна Форма?
Старший снова выступил первым: – Удерживать что-то.
Следом, словно только и ждал, добавил Средний: – Хранить что-то.
Младший, тише прежнего: – Созерцать ее саму.
Старик хлопнул в ладоши от удовольствия: – Ай да подмастерья, ай да ученики. Опять правы, но не по отдельности, а все вместе. Что ж, последний вопрос, – Мастер поправил фартук. – Что в Форме главное?
– Пропорция, – не заставил себя ждать Старший и, кивнув в сторону Младшего, добавил: – для созерцания.
– Объем, – продолжил Средний, похлопав по плечу Старшего, – для удержания чего-то.
Младший, вытаращив глаза от свалившейся ответственности за финальное слово, беззвучно пошевелил губами: – Глина.
Мастер загоготал не своим голосом, теперь уже слезы радости застили его глаза, он сотрясался от хохота так долго, что заболел живот и грудная клетка. Едва отдышавшись, он протер вспотевшее лицо – лавка у стены была пуста. Вспомнить себя двенадцатилетним рядом с десяти- и восьмилетним не сложнее, чем, устроив руки особым образом, создать Грааль, чашу, которую наполнишь прожитой жизнью, до самого края.
Мастер привычным движением крутанул гончарный круг и уложил на него кусок глины.