Он ещё долго говорил, упиваясь качеством ремонта и своей осведомлённостью. Впрочем, может быть, он был просто очень добросовестным парнем.
– Ну вот, собственно, и всё. Конечно, внутрь двигателя мы заглянуть не можем, – он завёл двигатель. – Но если снять шланг, соединяющий сапун с воздушным фильтром… – он сделал это. – Мы можем в какой-то мере судить о состоянии поршневой группы…
Константин говорил ещё долго… Я, честно говоря, устал от его автомобильных лекций, вперемежку с практическими занятиями. Меня не интересует устройство автомобиля, а копаться я в нём не собираюсь по двум, весьма весомым причинам: отсутствие навыков и полное безразличие, как говорил Льюис Синклер, к технике и грязи. Правда, у знаменитого американца акцент был сделан на любви к технике, а у меня – наоборот.
Мы оформили сделку. Я сел за руль. Константин помахал мне рукой. Я выехал со двора.
Незаметно подкрадывался вечер. За ездой и разговорами время пролетело быстро. Надо бы поторопиться, меня ждут дома. Вести машину было непривычно: руль тяжёлый – когда делалась эта машина, гидроусилителей и в помине не было; тормоза – механические, давить на педаль нужно с непривычным для меня усилием; переключение передач… Короче, к некоторым странностям этой машины предстояло привыкнуть. Я включил ближний свет. Он был откровенно слабым, ни о каких галогенных лампах и современной оптике не было и речи.
Продолжал движение в сторону моста через реку, я, мало-помалу начал осваиваться и привыкать к этой машине. Опустив все стёкла, включил магнитолу. По-видимому, прежний хозяин этого «БМВ» имел слабость к качественной автомобильной аудиоаппаратуре. Великолепный псевдоквадроэффект привлекал и редких прохожих, и проезжающих водителей. Я прибавил скорость. Зазвонил мобильный телефон. Остановившись, взял трубку. Звонила мама. Голос её был тревожен.
– Сколько тебя ещё ждать? Ты в порядке?
– Да, мама, всё хорошо.
– Ты сел в автобус?
– Не совсем.
– Что значит: «не совсем»?
– Еду на машине. Буду минут через сорок.
– Ну, хорошо. Ты успеешь на ужин. Пока.