этих
дней. Временами я была полностью согласна с ним; мне была ясна
абсурдность обдумывания тех потерянных дней, потому что я
просто ничего не могла вспомнить о них и была благодарна ему за
то, что он не придавал значения случившемуся. Было понятно, что
Исидоро Балтасар бережет меня. Но временами я без всякой
причины испытывала сильнейшее негодование. Помочь мне — это
его долг, повторяла я себе, так как была убеждена, что он
преднамеренно что-то скрывает.
— Ты ведешь себя по-идиотски, когда твердишь одно и то
же, — наконец сказал он однажды. — И вся эта суета
бессмысленна, потому что она ни к чему не приведет.
Мгновение он колебался, будто сопротивляясь голосу,
готовому что-то произнести, потом пожал плечами и добавил
требовательным тоном:
— Почему ты не используешь ту же энергию в более полезных
целях, таких, например, как отслеживание и контроль своих
плохих привычек?
Вместо того, чтобы принять такую точку зрения, я
немедленно контратаковала с еще одной кипевшей во мне обидой. Я
все еще не познакомилась с другими молодыми женщинами, которые
были вверены Исидоро Балтасару старым нагвалем.
Он так много говорил о них, что казалось, я их уже знаю.
Когда бы я ни спросила о них, он всегда отвечал очень
обстоятельно. О них он говорил восторженно и с глубоким, явно
неподдельным восхищением утверждал, что любой описал бы их как
привлекательных, умных и совершенных женщин — у них у всех
были университетские дипломы, — самоуверенных и воинственно
независимых. Для него, однако, они были более чем все это; они
были магическими существами, которые разделяли его судьбу. Их
соединяли узы привязанности и обязательств, которые ничего
общего не имели с социальным порядком. Говоря проще, они
разделяли общий поиск свободы.
Однажды я даже поставила ему ультиматум:
— Ты возьмешь меня к ним или нет?
Исидоро Балтасар весело рассмеялся глубоким, сдавленным
смехом.
— Я могу сказать тебе только то, что на самом деле все не
так, как ты себе представляешь, — сказал он. — И нет способа
сказать, когда ты наконец встретишься с ними. Тебе нужно только
ждать.
— Я уже достаточно долго жду! — закричала я и, увидев,
что он никак не реагирует, добавила насмешливо:
— Если ты думаешь, что я могу найти группу женщин в
Лос-Анжелесе, то ты заблуждаешься. Я даже не знаю, где начать
искать.
— Ты найдешь их тем же способом, что и меня, — ответил
он. — Так же, как ты нашла Мариано Аурелиано.
Я подозрительно посмотрела на него. Мне показалось, что у
него были какие-то тайные умыслы.
— Я не искала тебя, — капризно заметила я. — Так же,
как я не искала Мариано Аурелиано. Поверь мне, встреча с тобой
и с ним — это совершенная случайность.
— Нет случайных встреч в мире магов, — проговорил он.
Я была на грани того, чтобы сказать, что не нуждаюсь в
добрых советах, когда он добавил серьезным тоном: —
Ты встретишь их в свое время. Их не нужно искать.
Отвернувшись к стене, я сосчитала до десяти, потом
повернулась к нему, улыбаясь, и сказала приветливо:
— Проблема в общении с тобой состоит в том, что у тебя
характер типично латинского склада. Для тебя завтра всегда
достаточно хорошее. Тебе не нужно, чтобы вещи были более или
менее определенными. — Я повысила голос, чтобы он не прервал
меня. — Я настаиваю на встрече с твоими друзьями, чтобы все
ускорить.
— Все ускорить? — повторил он, не понимая, о чем речь.
— Что ускорить?
— Ты говорил мне на днях, что осталось так мало времени,
— напомнила я. — Ты всегда говоришь о том, как важно для меня
встретить их, а сам ведешь себя так, как будто у тебя впереди
вечность.
— Я непрерывно говорю тебе это потому, что хочу, чтобы ты
спешила очистить свое собственное существование, а не потому,
что я хочу бессмысленных действий, выполненных так быстро, как
тебе заблагорассудится, — сказал он раздраженно. — Не мое
дело — представлять их тебе. Если бы это было в моей власти, я
бы не сидел здесь, слушая твои глупости.
Он закрыл глаза и вздохнул с преувеличенно фальшивым
смирением. Затем улыбнулся и пробормотал тихо:
— Ты слишком глупа, чтобы понять, что происходит.
— Ничего не происходит, — вспылила я, выведенная из себя
его оскорблением. — Я не так глупа,