тьмы. Она — настоящий дьявол.
Откинувшись на спинку своего стула, смотритель весело
воскликнул:
— А что ты можешь сказать насчет Флоринды? Ты знаешь, что
она француженка? Точнее, ее родители были французы. Они вышли
из тех семей, что приехали в Мексику с Максимилианом и
Шарлоттой.
— Она очень красива, — ответила я негромко, пытаясь
вспомнить, когда именно в девятнадцатом веке Наполеон отправил
в Мексику австрийского принца.
— Ты еще не видела ее совсем разодетой, — оживился
смотритель. — Она — нечто особенное. Возраст не имеет для нее
никакого значения.
— Кармела говорила мне, что я похожа на Флоринду, —
сказала я, в порыве тщеславия выдавая желаемое за
действительное.
Не в силах удержаться от смеха, смотритель вскочил со
стула.
— Ну и денек, — произнес он без всякого выражения, будто
его нисколько не заботило, как эти слова будут восприняты.
Задетая этим равнодушным замечанием, я следила за ним с
плохо скрываемым раздражением. Затем, стремясь сменить тему,
спросила о нагвале Мариано Аурелиано:
— Откуда он на самом деле появился?
— Кто знает, откуда появляются нагвали? — проворчал
смотритель, подходя к окну.
Он долго молчал, пристально глядя на горы, видневшиеся
вдали, затем снова повернулся ко мне и сказал:
— Некоторые говорят, что нагвали сами поднимаются из
преисподней. Я верю этому. Другие говорят, что нагвали —
совсем не люди.
Он снова замолчал, и я удивилась долгой паузе, которая
опять повторилась. Словно уловив мое нетерпение, он подошел и
сел рядом.
— Если хочешь знать, я думаю, что нагвали — сверхлюди. В
этом кроется причина того, что они знают все о человеческой
природе. Нагваля невозможно обмануть. Они видят тебя насквозь.
Они видят насквозь все что угодно. Они могут смотреть сквозь
пространство на другие миры в нашем мире и за его пределами.
Я беспокойно заерзала на стуле, не зная, как остановить
его. Я уже жалела о том, что начала этот разговор. У меня не
осталось ни малейшего сомнения в его безумии.
— Я не безумец: — Он так неожиданно откликнулся на мои
мысли, что я громко вскрикнула. — Я просто говорю то, о чем ты
никогда раньше не слышала, вот и все.
Я растерянно заморгала, вынужденная защищаться. Но тревога
придала мне уверенности, и я перешла в наступление:
— Почему все они скрываются от меня?
— Это очевидно, — бросил он, но, заметив, что это вовсе
не очевидно для меня, продолжал: — Ты должна это знать. Все
здесь, кроме меня, — одна компания. Я всего лишь смотритель и
не принадлежу к таким, как они. Я лишь как смазка для этой
машины.
— Ты сбиваешь меня с толку еще больше — рассердилась я.
Но тут меня поразила внезапная догадка. — А что это за
компания, о которой ты говоришь?
— Все женщины, которых ты встретила, когда была здесь в
последний раз — сновидящие и сталкеры. Они сказали мне, что ты
— сталкер, такой же, как они.
Он налил себе стакан воды и подошел к окну. Сделав
несколько маленьких глотков, он рассказал мне, что нагваль
Мариано Аурелиано уже испытывал мои способности сталкера в
Тусоне, когда послал меня в кофейню подсунуть таракана в мою
тарелку. Смотритель повернулся спиной к окну, взглянул мне
прямо в лицо и добавил: — Ты не справилась.
— Не хочу больше слушать этот вздор! — оборвала я его. У
меня не было никакого желания слушать продолжение этой истории.
На его лице появилось озорное выражение.
— Но, потерпев неудачу, ты оправдалась тем, что без
всякого уважения, с пинками и бранью накинулась на нагваля
Мариано Аурелиано. Сталкеры, — подчеркнул он, — обладают
большой сноровкой в обращении с другими людьми.
Я открыла было рот, чтобы сказать, что не понимаю ни слова
из того, что он говорит, но он продолжал:
— Вся беда в том, что ты — незаурядная сновидящая. Если
бы не это, ты была бы похожа на Флоринду — не ростом и
внешностью, разумеется.
Ядовито улыбаясь, я проклинала про себя старого колдуна.
— Помнишь ли ты, сколько женщин было тогда на пикнике? —
вдруг спросил смотритель.
Я прикрыла глаза, чтобы лучше представить себе тот день, и
отчетливо увидела шестерых женщин, сидящих на парусиновых
подстилках, расстеленных под эвкалиптами. Там были Кармела,
Зойла, Делия