— Это место не 'Бог знает где', — сказал он. — Рядом
находится город Аризп (Arizpe).
— А граница США лежит к северу, — процитировала я. — А
Чихуауа — к востоку. А Лос-Анжелес находится где-то к
северо-западу отсюда.
Он пренебрежительно мотнул головой и зашагал вперед. Мы
молча шли через заросли кустарников, которые я скорее
чувствовала, чем видела, вдоль узкой вьющейся тропки. Дорожка
становилась все шире по мере того, как мы приближались к
огромному участку ровной земли, со всех сторон окруженному
забором из невысоких мескитовых деревьев. В темноте можно было
различить силуэты двух домов. В большем из них внутри горел
свет. На некотором расстоянии от него стоял меньший, темный
дом.
Мы подошли к большому дому. В свете, льющемся из его окон,
порхали тусклые силуэты мошек.
— Должен предупредить тебя, что люди, с которыми тебе
предстоит встретиться, несколько странные, — прошептал он. —
Не говори ничего. Вести разговор буду я.
— Я всегда говорю, что мне нравится, — встала я на дыбы.
— И не люблю, когда меня учат, как себя вести. Я не ребенок.
Кроме того, я прекрасно знаю правила хорошего тона; можешь быть
уверен, что тебе не придется из-за меня чувствовать себя
неловко.
— Брось ты свою заносчивость, черт побери! — прошипел он
сдержанным голосом.
— Не веди себя со мной так, словно я — твоя жена, Карлос
Кастаньеда, — крикнула я изо всех сил, произнося его фамилию
так, как, по-моему, она должна была произноситься: с мягким
'н', что, я знала, ему страшно не нравилось.
Но он не разозлился. Он засмеялся, как очень часто
поступал, когда я ожидала от него взрыва гнева. Этого с ним
никогда не бывает, подумала я и обреченно вздохнула. У него
было потрясающее самообладание. Казалось, что ничто никогда не
сможет поколебать его или вывести из себя. Даже когда он
кричал, это звучало всегда как-то наигранно.
Как раз когда он уже собирался постучать, дверь
отворилась. Худощавый человек предстал темной тенью на фоне
светлого прямоугольника двери. Нетерпеливым жестом руки он
пригласил нас войти. Мы прошли в прихожую, полную растений.
Словно не желая показывать свое лицо, человек пошел впереди нас
и, не сказав ни слова приветствия, отворил внутреннюю дверь, в
которой задребезжало стекло.
Мы последовали за ним вдоль темного коридора, пересекли
внутренний дворик, где на стульчике из тростника сидел юноша.
Он играл на гитаре и пел мягким, печальным голосом; увидев нас,
он умолк. На мое приветствие он не ответил и принялся играть
вновь, когда мы зашли за угол и пошли по еще одному, не менее
темному коридору.
— Почему здесь все так невежливы? — прошептала я на ухо
Джо Кортезу. — Ты уверен, что это нужный нам дом?
Он тихо засмеялся.
— Я же говорил тебе, они малость чудаковаты.
— Ты уверен, что знаешь этих людей? — настаивала я.
— Что за вопросы ты задаешь? — бросил он в ответ тихим,
но угрожающим голосом. — Разумеется, я их знаю.
Мы подошли к освещенному дверному проему. Его зрачки
играли отблесками света.
— Мы собираемся здесь ночевать? — спросила я озабоченно.
— Не имею ни малейшего понятия, — прошептал он мне на
ухо и поцеловал в щеку. — И пожалуйста, не задавай больше
вопросов. Я делаю все возможное, чтобы провернуть почти
невозможный маневр.
— Что это за маневр? — прошептала я в ответ. Внезапно я
поняла, и меня охватило чувство тревоги, но вместе с тем и
возбуждения. Разгадка заключалась в самом слове маневр.
Словно понимая, что я чувствую, он взял все сумки, которые
нес с собой, в одну руку, а другой взял мою руку и поцеловал ее
— от его касания у меня по телу пробежала приятная дрожь, —
затем мы переступили порог. Мы оказались в большой, тускло
освещенной и скудно обставленной жилой комнате. Я ожидала, что
жилые комнаты в мексиканской провинции должны выглядеть не так.
Стены и низкий потолок были совершенно белыми. Их белизну не
нарушала ни картина, ни какое-нибудь настенное украшение.
Вдоль противоположной от двери стены стоял большой диван.
На нем сидели три немолодые, элегантно одетые женщины. Я не
могла толком разглядеть их лица, но в этом тусклом свете они
выглядели очень похожими — на самом деле, не будучи подобными
друг другу — и как-то туманно знакомыми.