— Он знает меня, — солгала она. И, зная, что я поняла,
что она лжет, она разразилась бесстыдным хохотом. — Я думаю,
что напугала его, и он не отважился обратиться ко мне, —
солгала она опять. И снова засмеялась.
Я решила сменить тему разговора, лишь бы только
предотвратить нагромождение ее лжи. Я начала говорить о
злободневных делах, связанных с текущими событиями, но большей
частью мы ехали в молчании. Это было довольно удобное и не
очень натянутое молчание; оно походило на пустыню, окружающую
нас, — такое же просторное, застывшее и странно успокаивающее.
— Где мне высадить вас? — спросила я, когда мы въехали в
Эрмосильо.
— В деловом центре, — ответила она. — Я всегда
останавливаюсь в одной и той же гостинице, когда приезжаю в
город. Я хорошо знаю владельцев и уверена, что смогу
договориться, чтобы ты поселилась в гостинице за ту же плату,
что и я. С благодарностью я приняла ее предложение.
Гостиница была старой и запущенной. Окна комнаты, которую
мне дали, выходили на пыльный внутренний дворик. Двуспальная
кровать с пологом на четырех столбиках и массивный старомодный
туалетный столик сокращали пространство комнаты до размеров,
вызывающих мысли о клаустрофобии. В номере была маленькая
ванная, но ночной горшок все-таки стоял под кроватью. Он
составлял пару с фарфоровым прибором для умывания,
установленным на туалетном столике.
Первая ночь была ужасной. Я спала урывками и в своих снах
ощущала шорохи и тени, пересекающие стены. Призраки предметов и
ужасных животных появлялись из-за мебели. Бледные и призрачные
люди то и дело материализовывались из углов.
На следующий день я объехала город и его окрестности, а
ночью, хотя и была утомлена, пыталась бодрствовать. Когда в
конце концов я заснула, в ужасном кошмаре я увидела темное
амебообразное создание, крадущееся ко мне от изножья кровати.
Радужные щупальца высовывались из его кавернозных пор. Когда
существо наклонилось надо мной, я слышала, как оно тихо
вздыхало, издавая короткие скрипящие звуки, которые
превращались в хрипы.
Мои вопли заглушались его радужными нитями,
затягивающимися вокруг моей шеи. Создание, как я откуда-то
знала, было женщиной. Когда тварь навалилась на меня сверху и
стала душить, все вокруг почернело.
Этот неопределимый во времени момент между сном и
бодрствованием был в конце концов прерван настойчивым стуком в
мою дверь и озабоченными голосами постояльцев гостиницы,
раздававшимися из холла. Я включила свет и пробормотала через
дверь какие-то извинения и объяснения.
Моя кожа все еще ощущала кошмар как липкий пот, и я пошла
в ванную. Когда я взглянула в зеркало, то едва сдержала крик.
Красные линии, пересекающие мое горло, и равномерно
распределенные красные точки, сбегающие вниз по груди,
выглядели как незаконченная татуировка. В безумном состоянии я
упаковала свои сумки. Было три часа ночи, когда я вышла в
пустынный вестибюль, чтобы заплатить по счету.
— Куда это ты собралась в такое время? — спросила меня
Делия Флорес, появляясь из двери позади конторки. — Я слышала
о твоем кошмаре. Ты взбудоражила всю гостиницу.
Я так обрадовалась, увидев ее, что обняла ее и зарыдала.
— Ну, ну, не плачь, — бормотала она успокаивающе,
поглаживая мои волосы. — Если хочешь, можешь спать в моей
комнате. А я буду охранять тебя.
— Ничто в этом мире не заставит меня остаться в этой
гостинице, — сказала я. — Я возвращаюсь в Лос-Анжелес сию же
секунду.
— У тебя часто бывают кошмары? — спросила она небрежно,
подводя меня к потрескавшейся старой кушетке в углу.
— Время от времени. Всю жизнь я страдаю от ночных
кошмаров, — ответила я.—Ив каком-то смысле даже привыкла к
ним. Но в эту ночь все было не так. Это был самый реальный,
самый жуткий кошмар, который мне пришлось перенести.
Она бросила на меня оценивающий долгий взгляд и затем
сказала, лениво растягивая слова: — Ты не хотела бы избавиться
от своих кошмаров? — Когда она произносила это, то бросила
полуукрадкой быстрый взгляд через свое плечо в направлении
двери, как если бы кто-то мог оттуда нас подслушивать. — Я
знаю кое-кого, кто действительно может помочь тебе.
— Конечно, я бы не отказалась,