И каждый раз, хотя во мне пробуждалась неутомимая энергия и устанавливалось неослабное памятование, тело моё было напряжено и утомлено из-за моего изнурительного устремления. Однако эти болезненные чувства не имели власти над моим умом.
Когда божества увидели меня, некоторые из них воскликнули: «Монах Готама мёртв». Другие сказали: «Монах Готам не мёртв, но он умирает». А другие божества ответили: «Монах Готама не мёртв и не умирает; он арахант, святой, – именно так и пребывают араханты».
Я подумал: «Что, если я полностью откажусь от принятия пищи?». Тогда несколько божеств приблизились ко мне и промолвили: «Господин, не отказывайся полностью от принятия пищи. Если ты сделаешь это, мы ниспошлём тебе небесные яства, которые проникнут в твои поры и будут поддерживать твоё тело изнутри». Я подумал: «Если я заявлю, что полностью отказался от принятия пищи, а божества ниспошлют мне небесные яства, которые проникнут в мои поры и будут поддерживать моё тело изнутри, то я стану лжецом». И я отклонил предложение этих божеств, сказав: «В этом нет нужды».
Я подумал: «Что, если я буду есть очень мало, каждый раз принимая в пищу всего лишь пригоршню бобовой, чечевичной или гороховой похлёбки?». Так я и сделал. И когда я сделал это, моё тело достигло крайней степени измождения. Из-за того, что я ел так мало, мои конечности стали напоминать сочленённые части побегов винограда или стеблей бамбука. Мои ягодицы стали похожи на верблюжьи копыта, позвоночник выпирал, словно ожерелье из бусин, рёбра торчали наружу подобно трухлявым балкам ветхого сарая без крыши. Блеск моих глаз, казалось, потух в глазницах, как блеск воды гаснет в глубоком колодце, кожа на голове иссохла и сморщилась, как иссыхает и морщинится от солнца и ветра зелёная горькая тыква. Кожа моего живота словно прилипла к позвоночнику: если я касался живота, то задевал и позвоночник; а если я касался позвоночника, то задевал и живот. Если я испражнялся или мочился, то просто падал лицом вниз. Из-за того, что я ел так мало, мои истлевшие на корнях волосы выпадали клочьями, если я пытался получить облегчение, растирая тело руками.