Вячеслав Савостьянчик
Зеркала
Тени прошлого
1.
И вот наконец-то я стоял в своей квартире. В своей! Прощай общажная жизнь. Прощайте съемные квартирки. Теперь у меня есть своё жильё. И вышло совсем не дорого. Хозяйка, Мария, давно уже переехала в другой город, за тысячу километров отсюда. А оставшуюся от родителей двушку решила продать.
И мебель. Они оставили даже мебель. Нет, конечно, со временем надо будет всё поменять, но пока и эта сойдет.
Надо бы только порядок навести. Мария говорила, что тут никто не жил восемь месяцев. Что ж, оно и заметно. Ну да ничего. Уборка дело не хитрое.
***
Ну вот, пыль вроде везде вытер. Надо бы ещё на шкафу протереть, убираться так уж качественно.
А это ещё что тут? Зеркало! А ведь в квартире, кстати, нет ни одного зеркала. Надо бы хоть это повесить. Только вот мутное какое-то. Совсем что ли пыль в него въелась?
Ладно, пусть висит такое, потом поменяю.
***
Ну вот и первое утро в новой квартире. Солнце светит прямо в глаза, зря я вчера занавески не закрыл, надо бы впредь не повторять таких ошибок.
А в зеркало смотришь, как будто и не солнце на улице, а тучи. Совсем оно тусклое какое-то.
Это ещё что такое? Как это такое может быть? Это же не моя комната отражается. Ну вернее комната-то моя, но вещи не мои. Да и моё-то где отражение? Что за чертовщина? Как такое может быть вообще?..
2.
Августовское утро погодой не радовало. Ещё вчера вовсю светило солнце, а сегодня уже ходят тучи. Ну да ничего. Николай Алексеевич не очень расстраивался из-за погоды. Его грела мысль, что уже сегодня вечером приедет дочь, привезёт внуков деду-полковнику. Только они и остались у старика. А когда-то они были большой счастливой семьёй.
Он, глава семейства, командир воинской части полковник Фролов Николай Алексеевич. Красавица жена, любимая и любящая мать, Нина Павловна. И трое детей: Машка, Дашка и Санёк-паренёк.
Первым их Санёк и оставил. Не мог сын полковника не пойти в армию. Не мог сын полковника не вызваться в командировку на Кавказ. Не мог сын полковника спокойно сидеть в блиндаже, когда боевики нападали со всех сторон.
Вот только и домой живым вернуться не смог. Сколько слёз было пролито тогда Ниной Павловной и девочками. Только Николай Алексеевич не проронил ни слезинки. Ещё тверже, еще грубее стала душа полковника.
А потом Даша…
Был вот точно такой же август. Только погода в тот день стояла солнечная, теплая. С самого утра раздавались звонки с поздравлениями. А Дашка счастливая только и успевала отвечать «Спасибо» всем поздравителям и с лица не сползала горделивая улыбка. Ну ещё бы. Ведь юбилей! 20 лет как-никак!
А Нина Павловна с Машей всё колдовали на кухне, не пуская туда именинницу. Да она и не рвалась особо. До готовки ли ей было сегодня? Так и скачет от радости.
– Даша, сходи-ка за хлебом, – кричит с кухни Нина Павловна.
И та побежала счастливая и беззаботная. Да и бежать было не далеко. Вот же магазин, через дорогу.
А когда уже шла домой… Не шла – бежала, улыбалась всему миру и не видела ничего вокруг. Не видела и машину, которая мчалась, пересекая её путь. Не видела и глаза водителя, заметившего внезапно перед собой девчонку с буханкой хлеба, выскочившую из-за разросшихся за лето кустов.
Больше Даша ничего никогда не видела…
***
– Ну что это Вы, товарищ полковник, вспоминаете такое с утра? – прикрикнул на себя Николай Алексеевич, вставая с кровати. Он привык уже разговаривать сам с собой. Да ведь и не с кем больше. Нина Павловна тяжело переживала потерю младших, а через год после Даши и сама оставила этот свет. Десять лет уж прошло.
Застилая кровать, старый полковник заметил краем глаза как будто какое-то движение в зеркале. И вот опять. Что такое? Уже в глазах мелькает что-то.
Но посмотрев в зеркало, старик обмер. На него с той стороны прозрачного стекла смотрела Нина Павловна.
– Здравствуй, Коленька, а я за тобой.
Вдруг всё помутнело перед глазами… Да нет же, это слёзы выступили на глазах у старого вояки. Не плакал он, когда схоронил сына. Не плакал и когда погибла дочь. Даже когда хоронил жену, никто не видел слёз полковника. А вот тут вдруг сами потекли по сухим уже, морщинистым щекам.
Поспешно вытирая слёзы, Николай Алексеевич и надеялся ещё раз увидеть жену, но и боялся. Понимал, что это не правильно, что не должно быть такого.
Но видение не исчезло. Нина Павловна всё так же смотрела на мужа с пыльного зеркала, как бы заглядывая в окно из другого, пока не ведомого мира.
– Нина, – сказал Николай Алексеевич просто потому, что надо было что-то сказать. – Ниночка…
– Ты не волнуйся так, Коленька, там хорошо. Хватит тебе уже тут одному холостяковать. Десять лет прошло. Пора уже…
– Но как же, Ниночка, ведь Маша сегодня приедет. И Сергей. И Внуки. Как же, Ниночка? – старик вновь смахнул слёзы сухой ладонью, а когда убрал её от лица, то в зеркале увидел лишь своё отражение.
3.
После обеда квартира вновь наполнилась шумом голосов как в былые времена. Дети, Коля в честь дедушки и Нина в честь бабушки, скакали вокруг старика и, перебивая друг друга, хвастались своими успехами за год.
– Ну всё, дети, дайте дедушке отдохнуть, – скомандовала Маша. – Он уже устал от вашего шума.
Николай Алексеевич вовсе не устал, но и пообщаться с дочерью ему очень хотелось. Поэтому он оставил зятя с детьми распаковывать вещи, а сам пошёл к Маше на кухню, побеседовать за кружкой чая.
***
Ближе к вечеру Сергей увёл детей гулять, Маша осталась вымыть посуду после ужина и Николай Алексеевич всё сидел и слушал, как она рассказывала о том, что у них изменилось за последний год.
– Пап, да ты ведь спишь уже! Пойдём-ка я тебя провожу до комнаты, ты ведь так и на ходу уснёшь, – улыбнулась Маша.
Да он и сам чувствовал, что уже пора бы прилечь.
– Вот так, давай садись на кровать. Ну всё, дальше уж ты сам. А я пойду, посуду домою, да буду своих ждать. Ой, а что это у тебя зеркало всё каким-то налётом белым покрыто? – Маша провела рукой и на пол с лёгким шуршанием посыпались кусочки белого налета. – Пап? Ты уснул уже что ли? Пап?
Николай Алексеевич уснул. Уснул навсегда. Даже не закрыв глаза. Впрочем, это уже совсем не мешало старому полковнику.
4.
Дети были отправлены в комнату. Маша тихо рыдала, сидя на кухне, а Сергей, проводив санитаров, молча подошел к ней и обнял. На улице уже давно стемнело и, увидев в окне своё отражение, вдруг вспомнил:
– Надо бы зеркала завесить…
– Не надо, – сквозь слёзы проговорила Маша. – Суеверия это всё. И папа не верил. Даже когда мама умерла, он запретил зеркала завешивать. Да и я не верю. Суеверия это.
***
Уже вставало солнце, когда Маша, совершенно обессилев, пошла спать. А Сергей снял со стены зеркало и положил на шкаф.
5.
Из зеркала на меня смотрит седой мужчина. Спокойно смотрит, без эмоций. Взгляд пронзает, проникая прямо в душу.
Вот он открывает рот и с зеркала вдруг мелкими листочками осыпается белый налёт. Как будто тонкая хрупкая плёнка с лёгким шелестом падает на пол. Цвета в зеркале стали яркими и отчетливо прозвучал голос мужчины из зеркала:
– Ну что, боец, пора и тебе…
6.
В двухкомнатной квартире на полу лежало тело молодого мужчины без признаков жизни. За окном апрельское солнце весело дарило новую жизнь, а в зеркале напротив окна свинцовые тучи готовы были пролиться дождём.
И, несмотря на все приметы, некому было завесить зеркало.