Зато у них вырабатывался контроль и умение тонко работать имеющимися силами. Никто из слабосилков не выгорал, исчерпав свой резерв, они его очень точно ощущали, в отличие от стихийников. Это у них то густо, то пусто, а у нас стабильно. Меня папа стал учить контролю раньше, чем я начала ходить. Каждый год пара-тройка студентов-стихийников попадала в лечебницу с диагнозом «тотальное необратимое магическое истощение». Зато было над кем потренироваться будущим целителям. Толку не будет, а навредить больше, чем они себе навредили, сложно.
Как-то один из недоучек, обладавший ранее приличными силами, упрекнул целителей в том, что они бесполезны, ибо не могут восстановить его утраченный резерв. Так-то резерв неплохо восстанавливался хорошим питанием, сном, близостью с сильным магом. Но не при тотальном схлопывании ядра при разрыве оболочки. Там было просто некуда сливать силу, это как решетом черпать воду.
– А элементаля тебе на палочке не принести? – огрызнулась тогда третьекурсница-целительница.
Я присутствовала при этой сцене и тогда решила, что в целители не пойду, хотя раньше подумывала. Чтоб меня вот так каждый выгоревший маг считал ненужной ветошью, унижал и оскорблял? Это незаслуженно и обидно. Зато зельеваров все уважают и ценят.
Артефакторика давалась мне слишком легко, она была еще точнее и правильнее зельеварения, мне даже учить ничего не надо было, я видела схемы внутренним взором и легко могла найти ошибку, починить или разобрать почти любой артефакт. Поэтому моим выбором стало зельеварение.
Надо создать зелье, отбивающее аппетит, подумала я под тонкие трели пустого желудка. Пришлось выпить два стакана воды, чтоб он заткнулся и не мешал заснуть.
Зато вставать пришлось с рассветом, чтоб нацарапать эссе по рунистике и решить задачки по магмеханике. А профессор Эванс меня все равно не любит и прицепится, невзирая на то, сделаю я домашнее задание, или нет. Теперь у нее хотя бы повод будет поругаться.
У дверей столовой я была в числе первых и постукивала ботиками друг о друга, грея зябнущие руки в рукавах пальто.
– Оголодавшие! – как всегда хмуро приветствовала нас заспанная повариха, распахивая дверь.