Сократ-мл. Отлично!
Чужеземец. Итак, нам надо сказать о царском плетении, каково оно, каким образом сплетается и какая из него получается ткань.
Сократ-мл. Это ясно.
Чужеземец. Трудную же, кажется, вещь необходимо нам объяснить!
Сократ-мл. Во всяком случае это нужно сделать.
Чужеземец. Итак, часть добродетели некоторым образом отличается от всего вида в целом, хотя любители препираться относительно слов и сочтут это уязвимым с точки зрения большинства.
Сократ-мл. Я не понял тебя.
Чужеземец. Сейчас повторю. Ведь мужество, думаю я, ты считаешь одной из частей добродетели?
Сократ-мл. Да, конечно.
Чужеземец. Однако рассудительность отлична от мужества, хотя и она есть часть добродетели.
Сократ-мл. Да.
Чужеземец. Осмелимся же выдвинуть касательно того и другого некое странное положение.
Сократ-мл. Какое?
Чужеземец. Что во многих случаях они в каком-то смысле находятся в отношениях сильного взаимного противоречия и раздора.
Сократ-мл. Что ты имеешь в виду?
Чужеземец. Весьма необычное положение: ведь обыкновенно считается, что все части добродетели между собой в ладу.
Сократ-мл. Да.
Чужеземец. Посмотрим же, приложив побольше внимания, так ли все просто обстоит на самом деле, или же есть здесь скорее нечто, находящееся в разладе с родственными частями?
Сократ-мл. Что ж, говори, как это надо рассматривать.
Чужеземец. Во всем вообще следует выделять то, что мы называем прекрасным, но при этом делим на два противоположных вида.
Сократ-мл. Скажи яснее.
Чужеземец. Не хвалил ли ты когда-нибудь сами ли не слышал, как хвалят другие стремительность и живость, – касалось ли это движений тел, душ или голосов, как самих по себе так и их изображений, даваемых музыкой или живописью?
Сократ-мл. Конечно. Как же иначе?
Чужеземец. Припоминаешь ли ты, как это делают в каждом из этих случаев?
Сократ-мл. Нет, совсем не помню.