* * *
Компенсаторность – это единственный возможный путь реализации нечто одного посредством отсутствия такой возможности у другого. Невозможность предстает не как отсутствие, но как возможность, однако предпочтительно реализуемая в нечто ином. Сама возможность реализации одного лежит в плоскости невозможности реализации иного, как единственной причины возможности акта существования этого «одного».
Матричность восприятия и его алгоритмия строится по принципу возможности одного посредством невозможности другого. Так, рождение невозможно без смерти, и в то же время в акте рождения нет акта смерти, так как возможность акта рождения полностью подчинена зависимости невозможности в тот же момент акта смерти.
Наша «матричность», или «алгоритмия» проявления акта восприятия и выражения, построена по известным и привычным нам схемам. Мы воспринимаем нечто, ощущаем, исследуем и стараемся «задать вопросы», которые реализуются и воспринимаются как нечто, которое именно необходимо в ходе все того же акта восприятия. Вопрос коррелирует к тому, что мы называем ответ, его итог воспринимается как нечто, которое удовлетворяет и объясняет необходимость в том, что мы называем новыми вопросами.
Нас интересует вопрос, почему, как и зачем мы воспринимаем результаты такого восприятия, какой в этом смысл и т. п.? Почему «алгоритмия» восприятия построена так, что все, что не воспринимается, становится актом неудовлетворенности в том, что уже есть, зачем мы постоянно ищем нечто «за» рамками, как нам кажется, понимания? Сама стилистика алгоритмов очень сложна, при этом сложность воспринимается нами как нечто такое, которое не является простым, при том что простота – величина неопределимая и чрезвычайно валотильная. Однако понимание ее мы имеем, при том что все научные факты и сама логика построения восприятия говорит о невозможности понимания того, что нами не понимается. При этом понимание воспринимается нами как нечто, которое есть некий акт, посредством которого мы достигаем некоторой точки, при которой вопросность предыдущего восприятия отпадает.
Понимание есть не акт понимания как таковой, но есть акт удовлетворения «порывом», поиском того, что нас волновало и тревожило. То есть понимание есть акт, направленный на расширение непонимания, при котором само усилие и поиск ценится и воспринимается как акт. Проблема в том, что алгоритмия строится по принципу привычности. Ведь если вопрос не называть вопросом, а ответ ответом, при всей справедливости мы не найдем и одного признака отличающих их качеств. Как отличить, что есть вопрос и что есть ответ, как мы различаем тысячи, по сути, звуков, складывая их в единую систему? Почему сложение, прогнозирование, сопоставление и иные методики научного знания есть и воспринимаются как нечто, которое достигает акта «понимания»? Невозможно отличить, что есть вопрос и что есть ответ в их абсолютной форме, они просто «есть».
Невозможность понимания кроется в том, что все, что воспринимается, есть воспринимаемое.
Например, информация (знание) о том, что земля круглая, делает предсказуемым последствия такого восприятия предметов и явлений, как окружность и планета, при том что образ планеты нам неизвестен, так же как и образ круга нельзя познать опытным путем, так как неповторимость опытных предметов, составляющих круг, не есть круг, но есть акт его реализации.
Дело в том, что мы, того не зная, употребляем нечто, которые есть суть «непонятность» и в то же время единственное то, за что мы можем цепляться в силу реализации целей жизнедеятельности. Например, окончательность, четкость, понятность и т. п. есть состояния, которые характеризуют то, что мы называем актом понимания и удовлетворённости. Если заменить данные понятия такими, как безответственность, стул, созвездие, то вы скажете, что такие состояния характеризуются непониманием. В чем разница между первой группой состояний, выраженных, как нам кажется, актом понимания и разумности, и второй тройкой, которая кажется абсурдной и ведущей к потере понимания и здравого смысла? Алгоритм «объяснения», как нам кажется, ведет к пониманию. В то же время «объяснение» предстает как последовательность логических понятий, ведущих к акту разъяснения. Эта последовательность исходит из того, что мы знаем и четко понимаем «исходные» качества того, о чем говорим и утверждаем. Конечность понимания первоначальных утверждений строится по принципу разложения исходного понятия на определение, которое есть суть «раскрытие» нечто, ведущего к акту понимания. Итак, раскроем одно понятие из первой тройки и одно понятие из второй.
Окончательность – это выражение состояния «итоговости» в каком-либо процессе.
Безответственность есть халатное отношение к чему-либо.
Итак, такого рода определения, считаем, ведут к пониманию того, что они обозначаются в том, как мы их понимаем. Однако при этом каждое понятие в определении есть не что иное, как выражение не изначального понятия, но выступает актом проявления своей самостоятельной сущности, понятийной единицы, которая суть есть выражение того, что она выражает, а выражает она не то, что мы пытаемся объяснить. Как это доказать? Скажем, «окончательность» не равна «выражению», и «выражение» не равно «окончательности». Безответственность не есть «отношение», и «отношение» не есть «безответственность». Они косвенно и синтетически соединяются в нечто нами понимаемое, но никак не вписывающееся в логику построения понятий и его смысла.
То есть определение не есть степень или вообще момент и акт понимания, оно есть форма, которая, как нам кажется, должна это делать.
Если мы скажем, что дождь льется на землю вниз благодаря притяжению земли, то это не значит, что притяжение объясняет состояние «дождя», а «дождь» объясняет понятие «земли» и «земля» – «притяжение». Однако интегративное использование этих компонентов логически и интуитивно нам понятны.
Следовательно, понятность не есть восприятие понятийных и смысловых алгоритмов, она есть нечто, которое независимо от внешних алгоритмов и наборов матричных высказываний, понятий, предложений, логических и иных форм выражения, она есть свойство, которое в принципе есть и исчерпывается окончательностью того, что мы ограничены актом ее понимания.
Машина должна ехать (двигаться). Если она едет медленно, будет ли это состояние характеризоваться движением? Если она едет быстро – это движение? Какова грань диверсификации быстроты и медленности? Ее нет и невозможно определить, зафиксировать, как нам кажется, в «окончательном варианте», и все же мы воспринимаем и быстроту, и медленность. Движение независимо, таким образом, от скорости, однако, если нет скорости, то возникает состояние покоя, которое характеризуется отсутствием движения. Движение производно от покоя или нет? Что есть покой? Неподвижность или же отсутствие, в смысле существования?
Оперируя тысячами понятий и категорий, мы не знаем, что это такое, однако хорошо представляем себе все же, «что это такое», так как употребление этого делает его возможным, а значит, и необходимым для акта существования.
В целом то, что мы называем знанием, есть не что иное, как вера в эти знания.
Алгоритмия взаимодействий хорошо знакома в практике употребления, однако же не вписывается в то, что мы называем пониманием. Старше есть суть прежде, то есть до, то есть выше, древнее, суть назад и т. п. Эти ассоциативные связки отдельных и разрозненных понятий составляют неизвестный контекст употребления и взаимодействия. Стилистически форменно старше есть старше, однако оно немыслимо без всего того, что есть помимо старше. Старше может выражать степень превосходства, например знания или религии и т. п. Однако что есть суть превосходство и каковы характеристики его восприятия? Прельщение или фактор доказанности строится по принципу старшинства, которому коррелирует древность, мудрость, степенность и далее в логической форме восприятия как достоверность, истинность и удовлетворительная степень ощущения верности целевой установки в совокупности с опытом (информации о том, что это достоверно). Остается много вопросов относительно форм восприятия алгоритмии матричности, но в целом она коррелирует к акту стабильного понимания, или точнее веры, в такого рода ощущение понимания.
Опыт воспринимается как нечто прошедшее, а последнее как нечто то, что прошло и отложилось, последнее как нечто бывшее и полезное для последующего.
Итак, кажется, необходимо прояснить некоторые моменты относительно сказанного, и, как вы уже догадались мы пользуемся алгоритмом удобства в противовес алгоритму привычного повествования, а следовательно, пришло время сделать введение.