– Возьми, возьми его, все счетом больше будет, – спокойно сказал Фомин.
Но Чумаков с пеной на губах заорал:
– Не возьму! Убью, а не возьму! Казаки ропот подняли, ступай сам с ними рядись!
Пока они спорили и пререкались, возле обозной тачанки с молодого еврея сняли вышитую рубашку и клешистые суконные штаны. Примеряя на себя рубашку, один из казаков сказал:
– Вон видишь за хутором – бурьян-старюка? Беги туда рысью и ложись. Лежать будешь – пока мы не уедем отсюда, а как уедем – вставай и дуй, куда хочешь. К нам больше не подходи, убьем, ступай лучше в Ростов, к мамаше. Не ваше это еврейское дело – воевать. Господь бог вас обучал торговать, а не воевать. Без вас управимся и расхлебаем эту кашу!
– Не читал казак Библию, а в ней Ветхий Завет, а то бы знал, что Бог Саваоф учил евреев именно воевать, убивать и грабить другие народы. Зря обидели парня. С ним-то, может быть, и большего результата достигли бы. Ведь в наше время казаки не отвергают помощи евреев. Более того, присваивают им звания, раздают должности и, в первую очередь, по связям с общественностью. Сами-то, наверное, до сих пор так и не полюбили читать книги и не научились писать статьи в газеты… Интересно, Михаил Александрович, – все ли казаки прочитали Ваш роман «Тихий Дон»?
– Пустой, словно вымерший, лежал перед Григорием хутор. Кроме фоминцев, ни души не было видно вокруг. Брошенная на проулке арба, дровосека во дворе с наспех воткнутым в нее топором и с недотесанной доской возле, взналыганные быки, лениво щипавшие посреди улицы низкорослую траву, опрокинутое ведро около колодезного сруба – все говорило о том, что мирное течение жизни в хуторе было неожиданно нарушено и что хозяева, бросив незаконченными свои дела, куда-то скрылись.
Такое же безлюдье и такие же следы поспешного бегства жителей видел Григорий, когда казачьи полки ходили по Восточной Пруссии. Теперь довелось ему увидеть это же в родном краю… Одинаково угрюмыми и ненавидящими взглядами встречали его тогда немцы, теперь казаки верхнего Дона.