– Ильинична на другой день действительно поднялась, походила по двору, но к вечеру снова слегла. Лицо ее слегка припухло, под глазами появились отечные мешки. За ночь она несколько раз, опираясь на руки, приподнимала голову с высоко взбитых подушек, часто дышала – ей не хватало дыхания. Потом удушье прошло. Она могла спокойно лежать на спине и даже вставать с постели. Несколько дней провела она в состоянии какой-то тихой отрешенности и покоя. Ей хотелось быть одной, и когда приходила проведать ее Аксинья, она скупо отвечала на вопросы и облегченно вздыхала, когда та уходила. Она радовалась, что детишки большую часть дня проводят во дворе и что Дуняшка редко заходит и тревожит ее своими вопросами. Она уже не нуждалась ни в чьем сочувствии и утешении. Пришла такая пора, когда властно потребовалось остаться одной, чтобы вспомнить многое из своей жизни. И она, полузакрыв глаза, часами лежала не шевелясь, только припухшие пальцы ее перебирали складки одеяла, и вся жизнь проходила перед ней за эти часы.
– Ко всем такие умонастроения приходят в разное время и не обязательно они связаны с болезнью и предчувствием скорой кончины. Задолго до сегодняшнего дня у меня появилось желание написать книгу о своей семье, составить генеалогическое древо, сопроводить книгу множеством фотографий родных мне людей в разные годы моей и их жизни. Я полагал, что моя инициатива будет поддержана всеми моими родственниками и поможет нам сблизиться в последние годы нашей земной жизни. Но, к моему немалому удивлению, практически все отказались от участия в моем проекте. Книгу такую я все-таки сделал, но тиражировать ее и раздавать родственникам не стал. Да никто и не просил. Все жили одним днем, не пытаясь заглянуть в день завтрашний, и в день вчерашний не желали возвращаться.