– Мы опять возвращаемся к идее. Какое государство строится сейчас в России? Почему нет идеологии этого государства? Да, потому что не могут ее сформулировать «реформаторы». Как ни крути, а получается, что строится сейчас анархистско-иммигрантско-бандитское государство. А какая может быть идеология у такового государства? Анархистская? Сионистская? Воровская? В чистом виде ни одна из них не подходит. А имеющемуся смешению, судя по всему, идеологи нынешней власти названия никак не подберут. И партию власти назвали так, чтобы не было в ней идеологического подтекста…
А длинный рубль российская власть ни с кого из бывших заемщиков, которым помогал СССР, не требует. Более того – всем прощает все долги… Не «единороссы», а прямо истые коммунисты!
– Видно, немалую службу сослужил Митька Войску Донскому, будучи в карательном отряде: за зиму был он произведен в вахмистры, а затем в подхорунжии и в хутор приехал во всей красе новой офицерской формы. Надо думать, что неплохо жилось ему в отступлении, за Донцом; легкий защитный френч так и распирали широченные митькины плечи, на тугой стоячий воротник набегали жирные складки розовой кожи, сшитые в обтяжку синие диагональные штаны с лампасами чуть не лопались сзади… Быть бы Митьке по его наружным достоинствам лейб-гвардии атаманцем, жить бы при дворце и охранять священную особу его императорского величества, если б не революция. Но Митька и без этого на жизнь не жаловался. Добился он офицерского чина, да не так, как Григорий Мелехов, рискуя головой и бесшабашно геройствуя. Чтобы выслужиться, в карательном отряде от человека требовались иные качества… А качеств этих у Митьки было хоть отбавляй: не особенно доверяя казакам, он сам водил на расстрел заподозренных в большевизме, не брезговал собственноручно, при помощи плети или шомпола, расправляться с дезертирами, а уж по части допроса арестованных – во всем отряде не было ему равного, и сам войсковой старшина Прянишников, пожимая плечами, говорил: «Нет, господа, как хотите, а Коршунова превзойти невозможно! Дракон, а не человек!» И еще одним замечательным свойством отличался Митька: когда карателям арестованного нельзя было расстрелять, а не хотелось выпустить живым из рук, – его присуждали к телесному наказанию розгами и поручали выполнить это Митьке. И он выполнял, да так, что после пятидесяти ударов у наказываемого начиналась безудержная кровавая рвота, а после ста – человека, не ослушивая, уверенно заворачивали в рогожу… Из-под митькиных рук еще ни один осужденный живым не вставал. Он сам, посмеиваясь, не раз говаривал: «Ежли б мне со всех красных, побитых мною, посымать штаны и юбки, – весь хутор Татарский одел бы!»