– Отголоски той розни между казаками и украинцами, которую кто-то посеял много веков тому назад, и в наше время дают о себе знать…
Как все это знакомо и перекликается с событиями, происходящими на современной Украине. Те же, кто оплатил и учинил развал Российской империи, сейчас оплачивают и разваливают Украину, сталкивают украинцев с русскими, как некогда украинцев с казаками. Даже к гадалке ходить не надо, чтобы понять это. А ведь многие не понимают этого и в России, и на Украине, или не хотят понимать. Так спокойнее. Особенно, если тебя напрямую эти события не касаются. Да если и касаются, делай, что приказывают командиры и на них все спишется. Ан, нет. Каждый в ответе за свое содеянное!
– Михаил всю дорогу мурлыкал песни, Иван Алексеевич сидел в задке, уложив на колени винтовку, хмуро ежась, а Штокман начал разговор с подводчиком с пустяков:
– Не жалуешься на здоровье, товарищ? – спрашивал он.
И пышущий силой и молодостью старовер, распахивая овчинный полушубок, тепло улыбался.
– Нет, бог грехами терпит покуда. А с чего оно будет – нездоровье? Спокон веков не курим, водку пьем натурально, хлеб с махоньких едим пшеничный. Откель же ей, хворости, взяться?
– Ну, а на службе был?
– Трошки был. Кадеты прихватили.
– Что ж за Донец с белыми не пошел?
– Чудно ты гутаришь, товарищ! – Бросил из конского волоса сплетенные вожжи, снял голицы и вытер рот, обиженно щурясь. – Чего б я туда пошел? За новыми песнями? Я бы и у кадетов не служил, кабы они не заставили. Ваша власть справедливая, только вы трошки неправильно сделали…
– Почему же?
Штокман свернул папироску, закурил и долго ждал ответа.
– И зачем жгешь зелье это? – заговорил казак, отворачивая лицо. – Гляди, какой кругом вешний дух чистый, а ты поганишь грудь вонючим дымом… Не уважаю! А что неправильно сделали – скажу. Потеснили вы казаков, надурили, а то бы вашей власти и износу не было. Дурного народу у вас много, через это и восстание получилось.
– Как надурили? То есть, по-твоему, глупостей наделали? Так? Каких же?