– Хочу погутарить с тобой. – Старик тронул колено Григория, зашептал: – Неделю назад ездил я к Петру. Ихний Двадцать восьмой полк за Калачом сейчас… Я, сынок, поджился там неплохо. Петро – он гожий, дюже гожий к хозяйству! Он мне чувал одежи дал, коня, сахару… Конь справный…
– Погоди! – сурово перебил его Григорий, обожженный догадкой. – Ты сюда не за этим заявился?
– А что?
– Как – что?
– Люди ведь берут, Гриша…
– Люди! Берут! – не находя слов, с бешенством повторял Григорий. – Своего мало? Хамы вы! За такие штуки на германском фронте людей расстреливали!..
– Да ты не сепети, – холодно остановил его отец. – Я у тебя не прошу. Мне ничего не надо. Я нынче живу, а завтра ноги вытяну… Ты о себе думай. Скажи на милость, какой богатей нашелся! Дома одна бричка осталась, а он… Да и что ж не взять у этих, какие к красным подались?.. Грех у них не брать! А дома каждая лычка бы годилась.
– Ты мне оставь это! А нет – я живо провожу отсюда! Я казакам морды бил за это, а мой отец приехал грабить жителей! – дрожал и задыхался Григорий.
– За это и с сотенных прогнали! – ехидно поддел его отец.
– На чорта мне это сдалось! Я и от взвода откажусь!..
– А то чего же! Умен, умен…
С минуту молчали. Григорий, закуривая, при свете спички мельком увидел смущенное и обиженное лицо отца. Только сейчас ему стали понятны причины отцова приезда. «Для этого и Дарью взял, чертяка старый! Грабленое оберегать», – думал он.
– Любой пример – заразителен, а плохой – заразителен в несколько раз больше, чем хороший. Потому-то вся система воспитания и построена на примерах. Если родители подают детям плохие примеры, то ничего хорошего от их детей ждать не приходится. Если воспитатели и педагоги подают детям положительные примеры, то появляется надежда, что дети хоть что-то переймут от них хорошего. Так и на войне – срабатывает принцип домино. Один убил пленного – и другие начали ему вторить. Один отобрал, может быть, последнее, у семьи отца-большевика, и другие стали делать то же самое. И ведь делали это, потому что чувствовали безнаказанность. И если Григорий сам не занимался мародерством, строго относился к подобным поступкам со стороны подчиненных и старался не допускать их, то и подчиненные его вели себя более достойно, нежели другие.