– Не буду! – Петро сердито теребил ус, часто замигал, будто ослепленный. – Меня к красным арканом не притянешь. Казачество против них, и я против. Суперечить не хочу, не буду! Да ведь как сказать… Незачем мне к ним, не по дороге!
– Бросай этот разговор, – устало попросил Григорий.
Он первый пошел к своей квартире, старательно печатая шаг, шевеля сутулым плечом.
У ворот Петро, приотставая, спросил:
– Ты скажи, я знать буду… скажи, Гришка, не переметнешься ты к ним?
– Навряд… Не знаю.
Григорий ответил вяло, неохотно. Петро вздохнул, но расспрашивать перестал. Ушел он взволнованный, осунувшийся. И ему и Григорию было донельзя ясно: стежки, прежде сплетавшие их, поросли непролазью пережитого, к сердцу не пройти.
– Большевики смогли разделить народ, настроить друг против друга… И сейчас народ разделенный – нет единства. Единство только на словах: в речах президента, депутатов и приверженцев нынешней власти. Только в 1918 году народ разделили на белых и красных, а сейчас на бедных и богатых. И им никак не объединиться. Никакие уговоры председателя правительства – брать пример с богатых, не смогут объединить две неравные и противоположно-направленные половины граждан пока еще одного государства.
– Ростов и Новочеркасск, являвшиеся тылом Добровольческой армии, кишели офицерами. Тысячи их спекулировали, служили в бесчисленных тыловых учреждениях, ютились у родных и знакомых, с поддельными документами о ранениях лежали в лазаретах… Все наиболее мужественные гибли в боях, от тифа, от ран, а остальные, растерявшие и честь и совесть, по-шакальи прятались в тылах, грязной накипью, навозом плавали на поверхности грозных дней. Это были еще те нетронутые, залежалые кадры офицерства, которые некогда громил, обличал, стыдил даже каратель Чернецов, призывая к защите России. В большинстве они являли собой самую пакостную разновидность так называемой «мыслящей интеллигенции», облаченной в военный мундир: от Советов бежали, к белым не пристали, понемножку жили, спорили о судьбах России, зарабатывали детишкам на молочишко и страстно желали конца войны.