– Как бы ни называли себя граждане Российской империи: большевиками, казаками, рабочими, крестьянами, а воевать одним против других в своей стране было делом последним, непонятным и нежеланным. Потому-то и направили из США на помощь Ленину и Сталину Троцкого с товарищами. Иноземцам проще воевать в чужой стране против кого угодно: казаков, рабочих, офицеров…
– Народу на вокзале в Ростове – рог с рогом. Пол по щиколки засыпан окурками, подсолнечной лузгой. На вокзальной площади солдаты гарнизона торгуют казенным обмундированием, табаком, крадеными вещами. Разноплеменная толпа, обычная для большинства южных приморских городов, медленно движется, гудит.
– Вокзалы того времени, судя по Вашему описанию, представляли собой гудящий пчелиный рой, потревоженный и выгнанный кем-то из своих ульев и стремящийся улететь куда глаза глядят или в конкретный пункт назначения, чтобы спастись от ужаса начавшейся гражданской войны, непонятной, а потому и еще более страшной, чем война с немцами.
– Бунчук разыскал здание комитета партии, по лестнице поднялся на второй этаж. Вооруженный японской винтовкой с привинченным ножевым штыком, ему преградил путь рабочий-красноармеец.
– Вам кого, товарищ?
– Мне товарища Абрамсона. Он здесь?
– Третья комната налево.
– Понятно, что Бунчук искал не товарища Иванова, а товарища Абрамсона. Кому, как не Абрамсону, командовать неграмотными новоявленными большевиками и направлять их на борьбу с их врагами. Кем же были враги, на борьбу с которыми направлял рабочих, крестьян и казаков Абрамсон? И какими качествами обладал сам, если понимал, что направляет одних граждан Российской империи убивать других граждан той же самой империи, и делал это вполне осознанно и спокойно?
– И уже шагая с провожатым на квартиру Абрамсона, Бунчук все думал о нем: «Вот это парень, вот это большевик! Есть злой упор, и в то же время сохранилось хорошее, человеческое. Он не задумается подмахнуть смертный приговор какому-нибудь саботажнику Верхоцкому и в то же время умеет беречь товарища и заботиться о нем».