– Сами мордуются и войска мордуют.
– Начальство с жиру бесится.
– Каждый старшим хочет быть.
– Паны дерутся, у казаков чубы трясутся.
– Идет все коловертью… Беда!
– Во время войны военная власть должна быть главнее гражданской.
– Пока Романовский читал, поглаживая большой ладонью свое одутловатое масленое лицо, Корнилов бегло написал:
Новочеркасск, войсковому атаману Алексею Максимовичу Каледину.
Сущность вашей телеграммы Временному правительству доведена до моего сведения. Истощив терпение в бесплодной борьбе с изменниками и предателями, славное казачество, видя неминуемую гибель родины, с оружием в руках отстоит жизнь и свободу страны, которая росла и ширилась его трудами и кровью. Наши отношения остаются в течение некоторого времени стесненными. Прошу вас действовать в согласованности со мной, – так, как вам подскажет любовь к родине и честь казака. 29.8.17.
Генерал Корнилов.
– В мирное время, а уж тем более в переломные периоды истории страны, каждый человек должен поступать, согласуясь со своей совестью, что она ему подсказывает – сохранить любовь к Родине и защищать ее до последней капли крови или предать и отдать на поругание иноземцам, сохранить честь или покрыть себя несмываемым позором.
– В Петрограде вам делать нечего. Никаких бунтов там нет. Знаете вы, для чего вас туда посылают? Чтобы задавить питерских рабочих… Вот! Кто вас ведет? – царский генерал Корнилов. Для чего ему надо спихнуть Керенского? – чтобы самому сесть на это место. Смотрите, станичники! Деревянное ярмо с вас хотят скинуть, а уж ежели наденут, так наденут стальное! Из двух бед надо выбирать беду, какая поменьше. Не так ли? Вот и рассудите сами: при царе в зубы вас били, вашими руками на войне жар загребали. Загребают и при Керенском, но в зубы не бьют. Но совсем по-другому будет после Керенского, когда власть перейдет к большевикам. Большевики войны не хотят. Будь власть в их руках, – сейчас же был бы мир, и солдаты вернулись к труду. Буржуев и помещиков – побоку. Управлять страной будет трудовой народ. Я не за Керенского, чорт ему брат, – все они, буржуйские прихвостни, одним миром мазаны! – Бунчук улыбнулся и, вытирая рукавом пот со лба, продолжал: – Но я зову вас не проливать кровь рабочих.