– Я бы не сказал этого, – Евгений поморщился, веко у него нервно подергалось. – Я бы не сказал… Снизу гниет армия, разлагаемая большевиками. Даже казачьи части, особенно те, которые близко соприкасались с пехотой, неустойчивы морально. Сильнейшая усталость и тяга к родным куреням… А тут большевики…
– А в нынешней России разложение идет сверху донизу: ничего неделание «без пинка», безответственность, коррупция, семейственность во власти, бесперспективность, пошлость, войны, словом полный набор, который и должен быть перед Апокалипсисом согласно Писанию.
– Среди большевиков есть, несомненно, талантливые люди, с некоторыми мне приходилось общаться, есть просто фанатики, – и, накаляясь злобой, клевеща на большевиков, продолжал: – но преобладающее большинство – разнузданные, безнравственные субъекты. Они хотят прежде всего захватить власть в свои руки, на любых условиях кончить, как они выражаются, «империалистическую» войну, хотя бы даже путем сепаратного мира, – земли передать крестьянам, фабрики – рабочим. Разумеется, это столь утопично, сколь глупо, но подобным примитивом достигается расположение солдат.
– Тогда говорили, что землю отдадут крестьянам, а заводы и фабрики – рабочим, а в результате все сделали достоянием государства, то есть власти. После переворота 1991 года говорили, что землю, фабрики и заводы надо распродать, чтобы у них был хозяин, тогда он обеспечит их рациональное использование, осуществит модернизацию и сделает производство гибким для быстрого перехода от выпуска устаревающих моделей к новым, и завалит страну высококачественными отечественными продуктами питания и промышленными товарами. Что из этого получилось, мы уже говорили выше.
– У всех почему-то сложилось убеждение: если свобода – значит, конец войне, и с этим прочно укоренившимся убеждением трудно стало бороться офицерам, утверждавшим, что воевать Россия обязана до конца.