– В любви между мужчиной и женщиной бывает всегда одна минута, когда любовь эта доходит до своего зенита, когда нет в ней ничего сознательного, рассудочного и нет ничего чувственного. Такой минутой была для Нехлюдова эта ночь светло Христова воскресения. Когда он теперь вспоминал Катюшу, то из всех положений, в которых он видел ее, эта минута застилала все другие.
– Может быть, здесь более уместно было бы говорить не о любви, а о страсти, о желании, об «основном инстинкте», который спасает человечество от вымирания и чаще всего преобладает над всеми остальными безусловными рефлексами и недостаточно сформированными условными рефлексами.
– Тот животный человек, который жил в нем, не только поднял теперь голову, но затоптал себе под ноги того духовного человека, которым он был в первый приезд свой и даже сегодня утром в церкви, и этот страшный животный человек теперь властвовал один в его душе.
– Такой «животный человек» живет в каждом смертном и главная задача каждого человека состоит в том, чтобы победить в себе этого «животного человека», чтобы стать Человеком духовным, достойным Бога, Мироздания и всего человечества. Но победить его может только тот, кто стремится к этому, работает над собой, занимается самосовершенствованием, а не «плывет по течению жизни».
– В душе Нехлюдова в этот последний проведенный у тетушек день, когда свежо было воспоминание ночи, поднимались и боролись между собой два чувства: одно – жгучие, чувственные воспоминания животной любви, хотя и далеко не давшей того, что она обещала, и некоторого самодовольства достигнутой цели; другое – сознание того, что им сделано что-то очень дурное и что это дурное нужно поправить, и поправить не для нее, а для себя. В том состоянии сумасшествия эгоизма, в котором он находился, Нехлюдов думал только о себе – о том, осудят ли его и насколько, если узнают о том, как он с ней поступил, а не о том, что она испытывает и что с ней будет.