Я как-то решил узнать – способны ли русские своим умом чего-то добиться? Для этого я собрал и опубликовал выдержки из трудов своих земляков в сборнике «Интеллектуальная мысль Рязани». Получилось, что русские ученые, конструкторы, педагоги, философы – ничуть не хуже еврейских, что мы можем жить своим умом, но кто-то нам не позволяет этого делать?! И когда задаешься этим вопросом, то на поверку появляются опять они. Какой-то замкнутый круг, из которого нет выхода, пока существуют деньги и их власть…
– И больше всего меня возмущает, что правительства заодно с ними, что они пресмыкаются перед этими негодяями.
– Дело в том, что это они ставят правительства, а не наоборот. И для этого они придумали «демократию», но применяют её не в смысле, который отражает это слово и как его трактуют в толковом словаре, – «политический строй, основанный на признании принципов народовластия, свободы и равноправия граждан», а в смысле – «власть денег».
– В этой наглухо отрезанной от внешнего мира жалкой камере, среди голых стен, она внезапно ощутила неукротимую силу, бьющую через край жизнь: вечную иллюзию надежды, упорство человека, не желающего умирать. Она искала в себе прежнее чувство гнева, отвращения к совершенным им преступлениям и не находила его. Разве она не осудила его за непоправимые несчастья, в которых он был повинен? Разве не призывала на его голову возмездие – одинокую смерть среди всеобщего презрения? Теперь у нее осталась лишь ненависть к злу и сострадание к скорби. Она снова покорялась ему, его бессознательному могучему воздействию, как жестокому, но, должно быть, необходимому насилию природы. И если это была всего лишь женская слабость, то она с восторгом отдавалась ей, повинуясь неудовлетворенному материнскому чувству, испытывая непреодолимую потребность в нежности, – да, опыт заставил ее высокий ум примириться со многим, и она любила этого человека, любила, не уважая его.