Обе рассмотренные выше эпистемологические парадигмы античных философов были направлены против учения софистов и скептиков о том, что уделом познавательных возможностей человека является достижение им лишь вероятного знания, что любая человеческая истина всегда субъективна, относительна и партикулярна, а идеал абсолютно-объективного, абсолютно-доказанного и абсолютно-всеобщего знания является иллюзорным и недостижимым. Однако в процессе активной реализации в Древней Греции проекта науки как эпистемного знания софисты и скептики оказались в явном меньшинстве. Главным научным и фактическим аргументом греческих философов и ученых против софистов и скептиков была прежде всего построенная ими аксиоматическая система геометрии как доказательного знания, получившая свое окончательное оформление в «Началах» Эвклида. Другим существенным аргументом в пользу возможности осуществления проекта науки как эпистемного знания была построенная К. Птолемеем система астрономического знания. Обе указанные фундаментальные теории отныне надолго будут рассматриваться в качестве образцов научного познания действительности.
В Средние века, в эпоху господства в Европе религиозного мировоззрения, возможность достижения разумом всеобщего и необходимо-истинного знания о мире и человеке собственными силами, без обращения к религиозным истинам, и в частности к текстам Священного Писания, была поставлена под сомнение. В эпистемологических теориях средневековой философии это получило свое наиболее четкое выражение в учении Ф. Аквинского о двух родах истин – «истин разума» (научных истин) и «истин веры» (религиозных истин). Он доказывал, что первые по своему гносеологическому статусу ниже вторых, а потому могут получить санкцию на свою истинность только в случае их соответствия религиозным истинам и их обоснования со стороны последних. Главным же средством усвоения содержания религиозных истин является отнюдь не их логическая доказательность, а их постижение с помощью различного рода герменевтических процедур («вживание» в священный текст, «переживание» религиозной истины, «Божественное откровение», «экстаз» от причастности к Божественной Истине и т. д.). Проблемы понимания, убеждения, утверждения истины, искусство лингвистического анализа, вопросы соотношения языка и мышления, языка и действительности, знака и значения, символов и непосредственных обозначений предметов – вот главные вопросы средневековой эпистемологии. Своеобразной лакмусовой бумажкой оценки реального содержания средневековой эпистемологии явилось отношение средневековых философов к новой, гелиоцентрической, системе астрономии Н. Коперника и вытекающим из нее для научной картины мира следствиям (Дж. Бруно, Г. Галилей, Н. Кузанский и др.). Средневековая эпистемология в этой познавательной ситуации потерпела поражение.