Как и все представители позитивистской философии, сторонники постпозитивизма также считают, что сущность науки составляет эмпирическое изучение действительности, заканчивающееся созданием точных математических моделей познаваемых объектов. Именно поэтому постпозитивизм вполне правомерно рассматривать как продолжение позитивизма и даже как особое направление логического эмпиризма, несмотря на все попытки постпозитивистов отмежеваться от этого. Общее между ними состояло также в том, что образцом науки и научного знания как позитивисты, так и постпозитивисты считали физику. Структура, динамика и развитие именно этой науки рассматривались теми и другими как исходный эмпирический материал для построения своих универсальных моделей научного познания. Однако в понимании места и роли эмпирического опыта в обосновании и динамике научного знания между логическими позитивистами и постпозитивистами действительно имелось существенное различие. Тогда как логически позитивисты исходили из классических эмпиристских взглядов о том, что опыт играет положительную роль в утверждении, обосновании и динамике научного знания, постпозитивисты в лице Поппера впервые провозгласили альтернативный взгляд. С их точки зрения, гносеологическая функция данных наблюдения и эксперимента состоит вовсе не в доказательстве истинности научных законов и теорий или хотя бы только подтверждения их истинности, а только лишь в опровержении ложных гипотез и теорий. Дело в том, что правила логики запрещают делать выводы об истинности оснований любого вывода на основе установления истинности его следствий. Правила логики позволяют делать только два вида выводов: 1) от истинности оснований вывода к истинности его следствий; и 2) от ложности следствий вывода к ложности его оснований. Поэтому сам по себе эмпирический опыт принципиально не может ни доказать, ни даже подтвердить истинность никаких универсальных суждений, например, научных законов, включая эмпирические, а тем более научные теории. Он может только опровергать любые ложные гипотезы общего характера. Уже в 40-х гг. ХХ в. К. Поппер занял жесткую и непримиримую позицию по отношению к неоиндуктивизму логических позитивистов (Г. Рейхенбах, Р. Карнап и др.), пытавшихся построить индуктивную логику как теорию и метод определения степень истинности или степень выводимости общих законов и теорий на основе имеющихся эмпирических данных. Методологический анализ эпистемологического конфликта Поппера с логическими позитивистами показал, что именно Поппер оказался здесь прав. Его оппоненты, – известные логики, совершали (каким парадоксальным это не покажется на первый взгляд) элементарную логическую ошибку: от истинности эмпирически удостоверенных следствий некоторой теории действительно нельзя заключать не только об истинности, но даже о вероятности истинности теории. Дело в том, что согласно определению логического следования истинные следствия могут быть вполне законно с логической точки зрения получены и из ложных посылок. Приведем элементарный пример такого логически законного вывода. Посылки: 1. Все тигры – травоядны. 2. Все травоядные – млекопитающие. Заключение: все тигры – млекопитающие. Очевидно, что заключение данного вывода истинно, тогда как обе его общие посылки ложны. Исходя из того, что с логической точки зрения подтверждаться фактами могут и заведомо ложные теории, Поппер делает вывод, что критерий подтверждения теорий опытом не может рассматриваться в качестве критерия демаркации (различения) научного знания от ненаучного. Подтверждаться фактами могут любые концепции и теории, в том числе различные религиозные, политические, идеологические, а также явно паранаучные, типа астрологии и т. п. Поппер считает, что критерием научности знания (критерием его демаркации от разных видов вненаучного и паранаучного знания) может быть только возможность его опровержения эмпирическим опытом. Знание, которое никогда и ни при каких условиях не может быть опровергнуто эмпирическим опытом, не может и не должно считаться научным согласно предложенному критерию. Отсюда Поппер делает последовательный, но довольно неожиданный и далеко идущий в гносеологическом плане вывод. А именно, что любая научная теория, в силу своей универсальной формы, рано или поздно, но обязательно будет опровергнута опытом. Весь вопрос лишь во времени и таланте ее ниспровергателей. Эта концепция получила в философии науки название «фаллибилизма», или принципиальной ошибочности всех научных теорий. Согласно Попперу, если следствия научной теории были опровергнуты опытом (данными наблюдения и эксперимента), она немедленно должна быть отправлена в «отставку», без всякого права на свое усовершенствование с целью исправления обнаруженного ее противоречия фактам. Если же в ходе проверки конкурирующих теорий каждая из них выдерживает проверки фактами (т. е. не опровергается ими), то предпочтение должно быть отдано той теории, которая была более информативной, более богатой по содержанию, так как у нее была бόльшая вероятность быть опровергнутой опытом по сравнению со своими соперницами. В отличие от логических позитивистов философия науки Поппера поощряет более смелые, более невероятные гипотезы. По Попперу, главный смысл научного прогресса в том и состоит, чтобы обеспечивать все бόльшую эмпирическую информативность сменяющих друг друга научных теорий, а вовсе не в их коллекционировании как когда-то доказанных и якобы бесспорных истин. Подлинная философия науки должна быть направлена на объяснение и обеспечение динамики науки, а вовсе не ее статики. Концепция динамики науки Поппера имела название «теория перманентной революции в науке», поскольку, с его точки зрения, революции в науке совершаются постоянно, с каждым случаем выдвижения новой гипотезы, альтернативной прежней. Победитель же всегда является лишь «калифом на час», ибо сразу после победы любой гипотезы перед ней возникает угроза либо быть опровергнутой новыми фактами, либо быть «смещенной с трона» более информативной конкурирующей с ней гипотезой. Идеи К. Поппера легли в основу нового направления философии науки 60–70-х гг. ХХ в. – «критического рационализма» (Дж. Агасси, Дж. Уоткинс, Х. Альберт, Э. Топич, Х. Шпиннер и др.).