Чем больше она говорила, тем больше Нагваль понимал,
что знак указал на нее самым своеобразным способом. Знак
больше был похож на команду.
Нагваль поднял девушку и положил на свои плечи, как
ребенка, а потом отнес ее к Хенаро. Хенаро приготовил
лекарство для нее. Она больше не могла открыть глаза. Ее
веки слиплись. Они были припухшими и на них был желтоватый
налет. Они гноились. Нагваль ухаживал за ней, пока ей не
стало хорошо. Он нанял меня смотреть за ней и готовить ей
еду. Я помогала ей поправиться с помощью моей пищи. Она —
мой первый ребенок. Когда она поправилась, а на это
потребовался почти год, Нагваль захотел вернуть ее к ее
родителям, но девушка отказалась уйти и осталась с ним.
Спустя короткое время после того, как он нашел Лидию, и
в то время, когда она еще была слабой и находилась на моем
попечении, Нагваль нашел тебя. Тебя привел к нему один
человек, которого он никогда раньше не видел. Нагваль видел,
что смерть этого человека витает над его головой, и ему
показалось очень странным, что этот человек указывает ему на
тебя в такое время. Ты заставил Нагваля смеяться, и он
немедленно устроил тебе испытание. Он не взял тебя, он
сказал тебе, чтобы ты пришел и нашел его. Он испытывал тебя
всегда так, как он не испытывал никого другого. Он сказал,
что это был твой путь.
В течение трех лет он имел только двух учеников — Лидию
и тебя. Затем однажды, когда он был в гостях у своего друга
Виснете, исцелителя с севера, какие-то люди привели
помешанную девочку, которая не делала ничего, кроме как
кричала. Эти люди приняли Нагваля за Виснете и положили
девочку ему в руки. Нагваль сказал мне, что девочка побежала
к нему и ухватилась за него, как будто она знала его.
Нагваль сказал ее родителям, что они должны оставить ее с
ним. Они беспокоились о плате, но Нагваль заверил их, что
это будет бесплатно. Я полагаю, что девочка так осточертела
им, что они не знали, как от нее избавиться.
Нагваль привел ее ко мне. Это был сущий ад. Она и
вправду была помешанной. Это была Жозефина. Нагвалю
потребовалось несколько лет, чтобы вылечить ее. Но даже и по
сей день она глупее бревна. Она, конечно, помешалась на
Нагвале, и на этой почве была ужасная борьба между Лидией и
Жозефиной. Они ненавидели друг друга. Но я любила их обеих.
Но Нагваль, когда увидел, что они не могут ладить, стал
очень твердым с ними. Как ты знаешь, Нагваль может вывести
из себя кого угодно. Поэтому он напугал их до полусмерти. В
один день Лидия не выдержала и ушла. Она решила найти себе
молодого мужа. На дороге она нашла крошечного цыпленка. Он
только что вылупился и потерялся среди дороги. Лидия
подобрала его, а так как она была в пустынной местности, и
вокруг не было никаких домов, она решила, что цыпленок
ничей. Она засунула его за свою блузку и поместила между
грудей, чтобы согреть его. Лидия рассказала мне, что она
бежала, и в результате маленький цыпленок начал перемещаться
набок. Она попыталась вернуть его обратно вперед, но не
могла поймать его. Цыпленок очень быстро бегал вокруг по ее
бокам и спине внутри блузы. Ноги цыпленка сначала щекотали
ее, а потом довели до помешательства. Когда она осознала,
что не может вытащить его, она вернулась обратно ко мне,
вопя без памяти, и попросила меня вытащить проклятое
создание из ее блузы. Я раздела ее, но это оказалось
бесполезно. Там не было никакого цыпленка, и тем не менее
она продолжала ощущать, как его ноги бегают по ее коже.
Нагваль тогда перехитрил ее и сказал ей, что только
когда она отпустит свое старое 'я', бег цыпленка
прекратится. Лидия была помешанной три дня и три ночи.
Нагваль велел мне связать ее. Я кормила ее, чистила и
давала ей воду . На четвертый день она стала очень мирной и
тихой. Я развязала ее, и она стала одевать свои одежды, и
когда она оделась так, как была одета в тот день, когда
убежала, маленький цыпленок вышел. Она взяла его в руки,
целовала и благодарила его и вернула его в то место, где она
нашла его. Я провожала ее часть пути.
С того времени Лидия никогда никого не беспокоила. Она
приняла свою судьбу. Ее судьба — Нагваль, без него она уже
умерла бы. Так что какой смысл был пытаться отвергать или
изменять вещи, которые можно только принимать?