мне, что после того, как
он наложил латку на тебя, ты имел шанс покинуть его, но ты
не захотел воспользоваться им.
Я вспомнил это особое решение более живо, чем что-либо
другое. Я рассказал им, как дон Хуан хитростью заставил меня
поверить, что за ним охотится женщина-маг, а затем он
предоставил мне выбор — или покинуть его навсегда, или
остаться, чтобы помогать ему вести войну против его врага.
Оказалось, что его мнимый враг был одним из его сообщников.
Вступив в конфронтацию с ней — как я думал, защищая дона
Хуана, — я направил ее против себя и она стала тем, кого он
называл моим «стоящим противником». Я спросил Лидию, были ли
к них самих стоящие противники.
— Мы не такие тупые, как ты, — сказала она. — мы
никогда не нуждались в ком-нибудь, чтобы пришпорить нас.
— Паблито как раз такой тупица, — сказала Роза. — его
противником является Соледад. Впрочем, я не знаю, насколько
она стоящая. Но, как говорит пословица, на безрыбье и рак
рыба.
Они засмеялись и заколотили по столу.
Я спросил их, знал ли кто-нибудь из них Каталину —
женщину-мага, которую дон Хуан натравил на меня.
Они отрицательно покачали головами.
— Я знаю ее, — сказала мне ла Горда от кухонной плиты.
Она из цикла Нагваля, но выглядит так, словно ей 30 лет.
— Что такое цикл, Горда? — спросил я.
Она подошла к столу, положив ногу на скамейку, положив
руку на колено, подперла ею подбородок.
— Маги, подобные Нагвалю и Хенаро, имеют два цикла, —
сказала она. — первый — это когда они человеческие существа,
подобно нам. Мы находимся в своем первом цикле. Каждому из
нас было дано задание, и это задание вынуждает нас оставить
человеческую форму. Элихио, мы пятеро и Хенарос относимся к
одному и тому же циклу.
Второй цикл наступает тогда, когда маг больше не
является человеческим существом, подобно Нагвалю и Хенаро.
Они пришли учить нас, и после того, как они научили нас, они
ушли. Мы являемся вторым циклом для них.
— Нагваль и Каталина подобны тебе и Лидии. Они
находятся в таком же отношении. Она жуткий маг, в точности,
как Лидия.
Ла Горда вернулась к кухонной плите, сестрички,
казалось, нервничали.
— Эта женщина, должно быть, знает растения силы, —
сказала Лидия ла Горде.
Ла Горда сказала, что так оно и есть. Я спросил их,
давал ли Нагваль когда-нибудь им растения силы.
— Нам троим не давал, — ответила Лидия. — растения силы
даются только пустым людям, таким, как ты и ла Горда.
— Нагваль давал тебе растения силы, Горда? — спросил я
громко. Ла Горда подняла два пальца над своей головой.
— Нагваль давал ей свою трубку дважды, — сказала Лидия.
— и оба раза она становилась сумасшедшей.
— Что случалось, Горда? — спросил я.
— Я становилась сумасшедшей, — сказала ла Горда. —
растения силы давались нам потому, что Нагваль накладывал
латки на наши тела. Моя пристала быстро, а у тебя это
протекало трудно. Нагваль сказал, что ты был более
ненормальным, чем Жозефина и такой же невыносимый, как
Лидия, и он должен был давать растения огромное количество
раз.
Ла Горда объяснила, что растения силы использовали
только те маги, которые в совершенстве овладели этим
искусством. Эти растения были таким могущественным делом,
что для того, чтобы правильно обращаться с ними, требовалось
самое безупречное внимание со стороны мага. Требовалась
целая жизнь, чтобы натренировать свое внимание до требуемой
степени. Ла Горда сказала, что полный человек не нуждается в
растениях силы и что ни сестрички, ни Хенарос никогда не
принимали их, но что когда-то, когда они усовершенствуют свое
сновидческое искусство, им придется использовать их, чтобы
получить завершающий их тотальный толчок такой силы, что нам
его невозможно представить.
— А тебе и мне тоже придется принимать их? — спросил я
ла Горду.
— Всем нам, — ответила она. — Нагваль сказал, что ты
должен принимать лучше, чем любой из нас.
Я на минуту ушел в изучение этого вопроса. Психотропные
растения на самом деле оказывали на меня ужасное действие.
Они, казалось, достигали какого-то обширного резервуара во
мне и извлекали из него целый мир. Препятствие в принятии их
заключалось в нарушении моего физического тонуса и в
невозможности управлять их действием. Мир, в который они
ввергали меня, был неподатливым и хаотическим. Мне не
хватало контроля — силы, в терминах дона Хуана — чтобы
воспользоваться таким миром. Однако, если бы я имел
контроль, то открылись бы потрясающие возможности.
— Я принимала их, — внезапно сказала Жозефина. — когда
я была помешанной, Нагваль давал мне свою трубку,