Одним из наиболее подробных и значимых описаний царских сновидений являются так называемые «Цилиндры Гудеа» – две глиняные таблички с текстом, описывающим сон правителя Лагаша Гудеа (около 2144–2124 гг. до н. э.) и последующее строительство храма бога Нингирсу.
Текст начинается с описания космических знамений, после которых Гудеа получает сон:
«В тот день слова в сердце его были темны, В ту ночь видение для него было непонятно. Нингирсу вложил строительство своего храма в сердце Гудеа. Великое поднялось перед ним как Эреду, Он не мог это понять, сердце его было темным, Он поднялся, принес жертву, вознес молитву чистую» (2).
Сон Гудеа содержит сложные символические образы: гигантский человек ростом от земли до неба, орел, окруженный бурей, человек, держащий табличку из лазурита и рисующий план храма, осел, стоящий справа от его господина, и другие загадочные элементы.
Не в силах понять значение этого сна, Гудеа обращается к своей богине-покровительнице Нанше, известной своим умением толковать сновидения:
«К Нанше, владычице, дочери Эреду, отправлюсь я, Мой сон ей расскажу, и она мой сон истолкует» (2).
Нанше объясняет Гудеа, что гигантский человек – это бог Нингирсу, а другие образы – указания относительно строительства храма. Получив это толкование, Гудеа приступает к масштабному строительству, подробно описанному в оставшейся части текста.
Этот текст демонстрирует несколько важных аспектов месопотамского восприятия снов:
1. Сон как инициация значимого проекта. Строительство или реконструкция храма – одна из главных обязанностей месопотамского правителя – начинается с божественного повеления во сне.
2. Необходимость экспертного толкования. Несмотря на свой высокий статус, правитель не может самостоятельно интерпретировать сложный символический сон и обращается к специализированному божеству.
3. Сон как детальный план действий. Толкование сна содержит не только общее указание построить храм, но и конкретные инструкции о материалах, размерах и архитектурных особенностях.
4. Документирование сна как исторического события. Сам факт записи сна на монументальном носителе (цилиндры достигают в высоту около 60 см) свидетельствует о важности, придаваемой этому событию.