На Крите в Минойской цивилизации бык также играл центральную роль. Ритуальные игры с быками, фрески, миф о Минотавре – Однако с завоеванием Крита микенцами около 1450 г. до н.э., минойская религиозная система претерпела серьёзные изменения.
Даже в культурном сердце древнего мира – Вавилоне – с приходом персидского владыки Кира Великого в 539 г. до н.э. начался закат местных культов. Хотя Кир проявлял религиозную терпимость, его ориентация на зороастризм способствовала угасанию традиций, связанных с символикой быка, включая образы Мардука и его атрибутов.
Во всех этих историях проявляется единая тенденция: смена религиозных и культурных парадигм, переход от природно-земных культов к идеологиям, акцентирующим монотеизм, абстракцию и духовную иерархию. Хотя, если приглядеться глубже, религии древних не были политеистическими. Ведь и наши потомки, изучая нашу религию, увидят ангелов, архангелов и святых. Да и идолопоклонники это мы, так как перепутали символ и то, что он обозначает. А смысл замещения тогда был скорее политическим. Но Бык как символ земной силы, плодородия и телесности оказался вытеснен новыми образами.
В Шумерской культуре, несмотря на наличие множества могущественных богов, таких как Ан, Энлиль, Энки и Нинхурсаг, бык был значимым символом. Он ассоциировался с властью, плодородием и энергией жизни. Однако с течением времени пантеон менялся, и ни один из символов не сохранял абсолютного доминирования. Тем не менее, образ быка оставался важной частью шумерской религиозной иконографии.
В Библии Телец стал образом отступления от истинной веры. В книге Исход рассказывается о золотом тельце, которому начали поклоняться израильтяне в отсутствие Моисея. Этот акт трактуется как нарушение Завета – поклонение не Богу, а его искажённой форме, как зависимость от внешнего и материального. Вернувшись с горы Синай, Моисей в гневе уничтожил идола и разбил скрижали – как акт отказа от язычества и возврата к единому Богу. Этот сюжет стал архетипом борьбы с идолопоклонством. Это архетипический образ утраты связи с духом, замены сути формой. Он показывает, как сила, изначально священная, может быть искажена и превращена в соблазн власти, наживы и зависимости от материального.