Та наука, в которую они веруют, говорит не одно только, что разрушающееся тело уступает свои частицы другим организующимся формам, а вместе утверждает и то, что материальные частицы тела всецело возобновляются в продолжение жизни. Через 20 лет в теле человеческом нет уже ни одной из частиц, которые были прежде; однако тело свое мы считаем одним и тем же. Что же это значит, что тело всегда остается тождественным себе, несмотря на постоянное возобновление всех его частиц? Наше тело есть то начало человеческой жизни, которое обладает силою владеть элементами материи, давать им форму и жизнь, совлекать их в известное время, чтобы отдать их в общее обращение, приняв в себя новые элементы. Это-то начало тесной связью связанное с душою, и есть единое и пребывающее тело. Вот чему учит наука, хотя еще прежде науки апостол Павел ясно высказал это, когда говорил о зерне, которое, умирая, дает жизнь растению, в котором однако уже нет ни одной из частиц самого семени. «Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело (1 Кор. 15, 35–38).
Остается еще упомянуть о том положении последователей Оригена, будто в будущей жизни, если и останется что-нибудь, то разве только вид тела. Мы никак не можем понять – каким образом возможно представить себе вид или образ тела отделенным от самого тела? Известно, что образ всякого тела погибает прежде, чем самое тело, например фигура разбитой статуи погибает прежде самого вещества. Вероятно, это и заставило последователей Оригена признать воскресшее тело духовным, только подобным действительному, но ведь это, значит, допускать не воскресение, а образование или творение нового тела, потому что подобное не то же самое.
(из книги архимандрита Модеста (Никитина Т. Н.)
«О воскресении тел человеческих». М., 1913)