интерес. Блондинки и брюнетки, шатенки и рыжие, пышные красавицы и тонкие гибкие пантеры, веселые, томные, манящие, жаркие. Некоторые даже слишком жаркие, фотограф явно балансировал на грани порнографии, и Марина чуть покраснела: ее модельный опыт не простирался дальше съемок в купальнике.
— Изучаешь конкуренток? — в студию вошел Алик. — Некоторые из них в лучшей обойме: «Элит», «Рэд Старз», обложки «Космополитен» и «Вог», подиумы в Париже…
— В Париже? — недоверчиво покосилась на него Марина.
Алик вразвалку подошел к стене и ткнул пальцем в фотографию прелестной блондинки, изящно изогнувшейся на черном стуле.
— Работает с домом Версаче. Я нашел. Горжусь.
Марина внимательно всмотрелась в фотографию.
— А чем она лучше меня?
— Правильно, — захохотал Алик. — Чем? Да ничем! Когда-то и она пришла сюда, вот в этот подвал, без гроша в кармане, без прошлого, без настоящего, но с огромными, горящими глазами. Теперь у нее есть все.
Марина еще раз взглянула на блондинку, у которой было все.
— Она пахала как проклятая, — продолжал фотограф, подойдя к камере, — чуть не ночевала здесь. Меня загнала насмерть, но своего добилась. Подойди. — Марина обернулась. Вспыхнувший свет ярко осветил подиум. — Встань в центр.
Девушка подчинилась.
— Откуда ты?
— Из Сморчанска.
Жужжание камеры.
— Сморчанск, Сморчанск, — фотограф словно пробовал название на язык. — Где-то рядом с Украиной?
— Почти на границе.
Жужжание камеры. Яркий свет бил прямо в лицо, она с трудом различала белые плечи фотографа.
— Не жмурься. Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
Жужжание камеры.
— Поправь волосы. Девушка подняла руку.
— Медленнее, задержись так.
Жужжание камеры.
— Встань вполоборота, смотри в объектив.
Жужжание камеры.
— Расстегни блузку.
Заминка. Алик спокойно посмотрел на смущенную девушку.
— Проблемы?
— У меня под ней ничего нет.
— Я знаю, — кивнул фотограф. — Поверь, ты будешь часто слышать эту фразу, и именно тогда, когда у тебя под ней ничего не будет. Наклони голову, чуть приоткрой рот и медленно, двумя руками расстегивай пуговицы. Поняла?
Девушка кивнула.
— Сделай это.
Одеревеневшие пальцы еле справились с непослушной застежкой.
— Распахни ее шире! Жужжание камеры.
— Улыбнись!
Чуть позже, когда они сидели в креслах друг напротив друга, Алик закурил длинную черную сигарету и улыбнулся:
— Фотографии, которые мы сейчас сделали, не имеют художественной ценности. Это так, проба пера.
— Я понимаю, — тихо сказала Марина.
— Я хотел посмотреть, как ты держишься перед камерой. Ты расстроилась?
— Нет.
— У тебя грустные глаза.
— Не из-за этого.
Фотограф стряхнул пепел и внимательно посмотрел на девушку:
— А что случилось?
— Ничего.
— Я не буду лезть к тебе в душу, но знать о тебе хотя бы чуть-чуть я должен. Родители знают, где ты? — Марина молчала. — Значит, нет.
Он молча докурил сигарету и, сминая ее в пепельнице, негромко поинтересовался:
— Отец сильно пьет?
— Отчим. Да, пьет. Маму жалко, но я ей позвоню, расскажу, где я.
— Конечно. — Алик потянулся. — Где ты остановилась?
— Я не думала об этом.
— Знакомые в Москве есть? Или родственники?
— Нет.
— Ладно, что-нибудь придумаем. — Фотограф с встал. — Сейчас принесу кофе, а то неудобно получается, предложил девушке кофе и зажал, как последний поц.
Марина улыбнулась. Пока Алик хозяйничал на кухне, она успела привести в порядок одежду и окончательно успокоилась. Сейчас кругленький Алик ей почти нравился. Глазки у него, правда, масленые, но это, видимо, профессиональное. У всех немногочисленных а фотографов, с которыми ей довелось общаться, взгляд был таким же липким. Раздевающим.
Ладно, сказала себе Марина, это просто еще один шаг.
Девушка снова нашла фотографию блондинки на стене. Я тоже буду в Париже. Я пробьюсь.
— Надо пить скорее — пока горячий, — Алик неожиданно вынырнул из кухни, заставив девушку вздрогнуть.
Он осторожно поставил на столик поднос с двумя чашками кофе и тарелкой с бутербродами:
— Ешь.
— Спасибо. — Марина вернулась в кресло. — А как ее заметили?
— Кого? — Фотограф удивленно поднял брови. — Ах, ее… Это длинная история. Налегай на бутерброды, может быть, в последний раз ешь в свое удовольствие.
Кофе был очень крепким.
— Почему?
— Фигура, Мариночка,