видящие были мастерами догадок, например, они допустили, что их
способность видеть оберегает их. Они думали, что они неприкосновенны, и
это длилось до тех пор, пока завоеватели не раздавили их и не предали
многих из них страшной смерти. У древних видящих вообще не было никакой
защиты, хотя они были полностью уверены, что неуязвимы.
Новые видящие не стали попусту терять время на размышления о том, что
же случилось. Вместо этого, они начали набрасывать карту неведомого, чтобы
выделить его из непостижимого.
— Как они стали картографировать неведомое, дон Хуан? — спросил я.
— Посредством контролируемого использования видения, — ответил он.
Я сказал, что, задавая вопрос, я намеревался узнать, что представляет
собой картографирование неведомого. Он ответил, что картографировать
неведомое — значит делать его доступным нашему восприятию. Постоянно
практикуя видение, новые видящие обнаружили, что неведомое и ведомое в
действительности лежат на одном и том же фундаменте, поскольку оба они
находятся в пределах человеческого восприятия. В действительности видящие
могут в любой момент оставить известное и войти в неведомое.
А то, что находится за пределами нашей способности восприятия, это
непостижимое. И различие между ним и неведомым критическое. Путаница между
ними может поставить видящих в очень опасное положение при встрече с
непостижимым.
— Когда это произошло с древними видящими, — продолжал дон Хуан. —
они решили, что не сработали их процедуры: им никогда не приходило в
голову, что большинство из того, чем они занимались, находится за
пределами нашего понимания. И это было ужасной ошибкой с их стороны, за
которую они дорого заплатили.
— Что случилось после того, как различие между неведомым и
непостижимым было осознано? — спросил я.
— Начался новый цикл, — ответил он. — это различие и является
границей между новым и старым: все, что сделали новые видящие, исходит из
понимания этого различия.
Дон Хуан сказал, что видение является критическим элементом в
разрушении мира древних видящих и в реконструкции новых взглядов. Именно
через видение новые видящие открыли некоторые неопровержимые факты,
которыми они воспользовались, чтобы прийти к определенным, революционным
для них выводам относительно природы мира и человека. Эти выводы,
позволившие начать новый цикл, и были теми истинами, которые дон Хуан
излагал мне относительно сознания.
Дон Хуан пригласил меня сопровождать его в центр города для прогулки
вокруг площади. По пути мы стали беседовать о машинах и разных тонких
инструментах. Он сказал, что инструменты — это продолжение наших органов
чувств, а я настаивал на том, что есть инструменты и не из этой категории,
поскольку они выполняют функции, которые мы физиологически не в состоянии
выполнить.
— Наши органы чувств способны на все, — заверил он.
— Я могу дать тебе подходящий пример, — сказал я. — есть инструменты,
способные принимать радиоволны, приходящие из космоса, а наши чувства не
могут их улавливать.
— Я убежден в другом, — сказал он. — я думаю, что наши чувства могут
уловить все, что находится в нашем окружении.
— Ну, а как насчет ультразвука? — настаивал я. — у нас нет
органического снаряжения, чтобы слышать его.
— Видящие убеждены, что мы коснулись пока очень малой части самих
себя, — ответил он.
Он погрузился на время в размышления, как бы пытаясь решить, что
сказать дальше. Затем он улыбнулся.
— Первой истиной относительно сознания, как я уже сказал тебе, —
начал он. — Является то, что окружающий нас мир совсем не таков, как мы
думаем. Мы думаем, что это мир вещей, а он таким не является.
Он помедлил, как бы оценивая эффект своих слов. Я сказал ему, что
согласен с этой предпосылкой, поскольку все можно свести к полю энергии.
Он сказал, что я интуитивно почти проник в истину, однако выразить — это
не значит проверить. Он сказал, что его не интересует мое согласие или
несогласие, а интересует моя попытка понять, что содержится в этой истине.
— Ты не можешь быть свидетелем поля энергии, — продолжал он. — по
крайней мере, как средний человек, однако если бы ты был способен видеть
его, ты был бы видящим и в этом случае ты объяснял бы истины сознания.
Понимаешь ли ты то, что я говорю?
Далее он сказал,