Тогда и поползли о младшем сыне купца слухи. Кто-то святым его называл, кто-то нечистым. Он же, по мере взросления, всё больше силу свою осознавал и показывал. То разродиться скотине поможет, то спину садовнику выпрямит, то зуб больной успокоит. И не делал он различия, кто перед ним- знатного рода, холоп, или скот безмолвный, ко всем он относился одинаково серьёзно и ласково.
А когда двадцать лет Георгию исполнилось, попросил он у отца охотничий домик посреди леса, который пустовал за ненадобностью, а от всего остального отказался.
Позволил ему и это купец. Да ему и легче было от того, что непутёвый сын в скит ушёл. Как говорится, с глаз долой…
Так и остался младший купеческий сын, жить посреди леса, среди деревьев и трав. А птицы и звери семьёй его стали. Люд же начал к нему похаживать. Вначале робко, с мелочами. А как узнали, что он за самые сильные хвори берётся и вылечивает, так и протоптали к нему тропу, которая ни зимой, ни летом не пустовала.
И были те годы лучшими для Георгия. Сила его умножалась по мере того, как он опыт духа своего вспоминал. И не было хвори, которая не под силу была молодому целителю. Даже, когда ему птиц, закоченевших, зимой детишки приносили, он отогревал их своим дыханием, те оживали и вылетали прямо из его рук, вызывая необычайный восторг у ребятни!
Но людей он оживлять не пытался. Всегда говорил: «Чтобы дать, забрать сначала, надобно!»
Хотя нет. Один случай, таки был!
Как-то появился мужик на пороге Георгия- кожевник местный. На руках он держал свою дочь. Девица уже бездыханная была. Он молча её на пол перед Георгием положил, и сам рядом на колени опустился.
Посмотрел Георгий на кожевника, и увидел, что хоть и не было слёз в его глазах, от боли и душевного смятения не мог он и слова вымолвить.
Была девица эта единственным его ребёнком, что после покойной жены оставшимся. Красивая она была, и добрая душой. Много женихов вилось вокруг Дуняши…Но теперь её остывшее, окровавленное тело лежало у ног целителя.
Осмотрел её Георгий и понял, что задушена она. А перед смертью, убийца поиздевался над ней.
–Ты знаешь, кто это сделал?– спросил он убитого горем отца.